Наследник графа Марана подъезжал медленным шагом к замку Эпинэ; он возвращался домой после недельной отлучки, за время которой нацарапал семье на третий день лишь невнятную, кратенькую записочку корявым почерком, вернее, практически нечитаемыми каракулями; родные, должно быть, испереживались за него, но сил терзаться ещё и муками совести не хватало: юноша был настолько измотан двумя часами проведёнными в седле, что мог лишь считать размеренные шаги лошади и прикидывать, через сколько ещё таких вот покачиваний, каждое из которых напоминало о ране необходимостью замирать, явно беспокоя этим коня, подозрительно прядавшего ушами, чувствуя неуверенность седока, вопреки навыкам наездника, нужно будет как можно аккуратнее слезть с лошади, дабы не потревожить плечо, а не лихо спрыгуть по своему обыкновению с только что остановленного после головокружительной скачки жеребца, передать поводья кому-нибудь, приказать отстегнуть и принести сумку целиком, не разбирая,  подняться к себе, одолев ступени, дождаться прихода слуги с сумкой и погрузиться в сон.
      Вереск - коня звали именно так, почуяв близость конюшни дёрнулся, порываясь пойти, ежели не галопом, то размашистой рысью. Неожиданное движение лошади отдалось болью в плече, заставившей юношу жалобно мяукнуть и стиснуть зубы. Коня следовало придержать или, что лучше, совсем остановить, чтобы самому чуточку отдышаться.Если бы молодого Марана спросили пару недель назад, умеет ли он править одной рукой, то тот бы просто не понял вопроса, а поняв, изумился бы, если б не обиделся: ещё бы, поводья почти всегда были в левой, а в правой - нет, не шпага или алатская сабля наголо - хлыстик, верёвка, скинутый плащ, однажды - котёнок, спасённый от своры, банальное яблоко, горбушка с хрустящей корочкой, натёртой чесноком, кусок сыра, букетик цветов... Казалось бы, нет ничего проще, чем сжать коленями бока лошади, слегка откинуться назад и натянуть поводья. Какое отношение имеет к этому правая рука? Как бы не так! Молодой человек отвёл назад оба плеча и тут же едва не свалился с лошади, скрючившись от боли. Как бы то ни было, Вереск послушался.
      Кое-как выпрямившись в седле, Жюстен устало прикрыл глаза и застыл, задумавшись: "Как же я собираюсь скрывать произошедшее от близких, если даже рукою пошевелить не могу? Случившееся месяц назад удалось утаить, но тогда я не был ранен. Под одеждою не видно, но по моему поведению трудно не догадаться, что что-то не так. И это лекарь говорил, что мне повезло, обещал, что заживёт превосходно - так, что через полтора-два месяца я и не вспомню? Забудешь такое... Может, стоило обождать ещё недельку? Ага, и вторую неделю не появляться дома, уехав от силы на четыре дня? Показаться, переночевать и уехать, чтоб поменьше появляться на глазах: так меньше шансов, что заметят? Невозможно: телеги-то, на которой почти до дома довезли, не будет. Жалею уже, что до самых ворот не доехал на ней, авось, не приметил бы никто, всяко лучше, чем так... Как же всё-таки плохо!.. Приеду, заберусь к себе, и, когда принесут сумку, лягу. Сегодня можно, пусть думают, что я хлебнул лишнего и  теперь мне дурно, очень дурно... А завтра? Запереться у себя в комнате и не высовывать носа? Можно, ведь, если бы я и в самом деле болтался по трактирам неделю, забыв о родных, мне было б очень стыдно. Наговаривать на себя, хотя и единичный недельный кутеж не являлся страшным позором для молодого дворянина, представлялось отвратительным, но объяснять, что дрался на дуэли из-за мерзких сплетен о сестрёнке, ещё гаже. Переживу как-нибудь выговор за невоздержанность к питию; нечего зря семью тревожить... Что мне придётся делать? Нужно будет одеваться, не задействуя правую руку, но этому я успел научиться: это сложно, но возможно, справлюсь, появляться за общим столом, есть, правильно держа столовые приборы, - от одной мысли о том, что предстоит что-то делать правой рукой, потемнело в глазах. - Нет! Только не это! Обедать вне дома, а, как часто делаю, брать с собой еду и ехать в поле? Ты согласен терпеть по паре часов езды верхом каждый день? - губы юноши скривила то ли ироничная ухмылка по отношению к самому себе, то ли грустная гримаска: он отдавал себе отчет, что на такой подвиг его отваги не хватит. - Бредовая идея: я на такое ежедневное издевательство над собою не решусь. Завести новую привычку обедать и ужинать дома, но в одиночестве? Похоже, то будет наиболее разумно. Завтра всё решу, а сегодня буду отдыхать... Передохнул? Хватит стоять. Осталось совсем немного: вон до того кусточка и ещё столько же до ворот замка..."
      Лёгкое касание боков Вереска, возобновление движения, чахлый кустик слева,  старый каштан, мост, кованые ворота, ещё открытые, между прочим, за которыми виднелся двор...

Отредактировано Жюстен Маран (2013-01-25 02:06:10)

Ворота, двор... через несколько десятков бье можно завернуть к конюшне и спешиться там под сенью дерева, где из окон замка не будет видно этой нелепой сцены...
- А ты задержался, дорогой братец, - знакомый голосок оторвал юношу от предвкушения необходимого ему отдыха.
Блуждающий взгляд остановился на светлом платье: "Сестрёнка? Создатель, Леворукий, за что?! Изображать бесстыжего гулёну перед невинным ангелочком? Не вынесу."
- Добрый вечер, Ивонн, - выдавил из себя Жюстен.
Стало совестно за выдуманный им же самим ради спокойствия семьи и сестры в особенности проступок, которого он не совершал, тем более, что отчитывать его будут, как можно было судить по выражению лица Ивонн, весьма строго.  " Попасться на глаза в таком виде сестре? Что может быть хуже? - только молодой человек посетовал на судьбу, как его  одёрнул язвительный внутренний голос. - Ты уже и встрече с сестрёнкой не рад? Проедешь мимо? Заботливый братец, ничего не скажешь... А ради кого и чего ты вообще дрался?"
- Рад видеть тебя, - немножко торопливо, словно испуганно, сказал юноша то ли сестрице, то ли себе самому. - Лишь бы унять эти ехидные мысли!

Отредактировано Жюстен Маран (2013-01-25 04:36:47)

- Я тоже рада, - Пропал на неделю, а мне рады? Милая сестричка, моя милая сестричка... Как я по тебе, матушке, отцу, Камилле, младшим истосковался! И ведь не объяснишь, что не по своей воле так долго не возвращался... Решил проболтаться? Не сметь! - А вот как будет рада матушка, - прозвучало несколько угрожающе. - Ну, чего застыл? Позвать конюха? Или, если хочешь, могу пойти сказать о твоём приезде... - Чтоб ещё сестрёнка кого-то звала и куда-то бегала из-за меня? А если пойдёт и скажет? Не хочу я сейчас ни с кем разговаривать! - У тебя тогда будет немного времени, чтобы придумать, почему ты задержался? - Оправдывался ли бы я, если б всё было так, как придумал? Пожалуй...
- Пожалуйста, не надо никого звать и никому сообщать о моём приезде. Знаю, что предстоит серьёзный разговор касательно  незапланированно длительной отлучки. Придумывать я ничего особо не собираюсь, но мне было бы предпочтительнее отложить его до завтра, - Жюстен старался говорить и держаться как можно спокойнее и при этом плавно прижимал коленом бок коня, чтобы объехать сестру и направить лошадь к конюшне.

С благодарностью посмотрев на отступившую на шаг, облегчая тем самым ему задачу, сестрицу, Жюстен поехал под каштан, где намеревался спешиться. Заехав под надёжно укрывавшую его от глаз находящихся в замке густую крону, юноша проворно огляделся, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, развернул Вереска так, чтобы тот загораживал его, неуклюже слезающего с лошади, от тех, кто мог выйти из конюшни, высвободил правую ногу из стремени, вцепился здоровой левой рукой в гриву и медленно сполз с седла, осторожно дотянулся ногой до земли, но в последний момент недостаточно мягко поставил ногу, спровоцировав резкую боль в плече, едва не закричал и чудом не упал под копыта переступившего Вереска.
- Роже, - позвал юноша, отдышавшись, надеясь, что на конюшне есть хоть кто-нибудь и его услышат и придут, но выглянул именно старый конюх. - Расседлать бы, - наследник графа Марана кивнул в сторону Вереска, уставился на копыта коня и устало, но внятно добавил: - И ещё, пожалуйста, пусть сумку принесут ко мне наверх целиком, не разбирая.

Отредактировано Жюстен Маран (2013-01-30 00:44:26)

- Братец, а ты не пьян случаем? - и знакомый, родной смешок.
"Сестричка видела?! - к такому повороту событий молодой человек готов не был: хоть и планировал во всём винить вино да игру, но не сейчас и не стоя перед сестрёнкою. - Так, спокойно...Напрямую врать нельзя, ибо может открыться, что солгал, тогда и остальному не поверят. Жаль, не догадался хоть облиться чем-нибудь, хотя и так может за какую-нибудь кислую настойку сойти, если не слишком придираться..." - по дороге юноша сорвал ветку барбариса и жевал приятные на вкус кисленькие листочки. Жюстен, бочком пробираясь, оставив коня на попечение конюха, к входу для прислуги, неопределённо ответил: "Примерно..."

Надежда неприметно ускользнуть в свою комнату таяла на глазах: Жюстен от неожиданности замер на месте, когда сестрице вздумалось уточнить, каким образом человек может быть пьян "примерно", а возобновить движение к спасительной двери было бы неучтиво. Словечко, пришедшее первым в голову, к счастью ли, к сожалению ли, оказалось многозначным: "Примерно, но явно, что не "отменно" - не стоит даже и пытаться это изображать... "К примеру": я же перебирал варианты возможных причин своего странного поведения, но это по-настоящему, а не то, что следует сказать... "Приблизительно"? Уже не так нелепо..."
- Ты куда это? Передумал и спешишь к маменьке? - филологические изыскания наследника графа Марана прервали последующие вопросы любимой, обожаемой, но появившейся так некстати и вполне закономерно желавшей поболтать с вернувшимся после длительного отсутствия братом сестрою.
- Не передумал, но потом объяснюсь, завтра, - Жюстен всеми силами старался предотвратить немедленное оповещение матушки о своём приезде, чтобы избежать не менее немедленного и весьма неприятного разговора с нею; от разъяснения значения слова "примерно" и того, какой смысл он в него вложил, юноша предпочёл увильнуть, но он осознавал, что ответ лишь на последний вопрос может не устроить Ивонн. - К себе.

Угроза непременного разоблачения матушкою сегодня же миновала, но Ивонн преграждала путь и, что было даже действеннее,  ангельски-кротко смотрела на него чистыми, выразительными глазами с такою мольбою во взгляде, что Жюстену стало совестно и безмерно жалко сестричку, просившую рассказать ей о том, что с ним произошло за неделю, впрочем, в следующее мгновение жалеть пришлось уже себя: сестрица вцепилась, словно котёнок коготками, - было бы премило, если б не было так больно, - в руку отвлекшегося, освежая в памяти подробности заране сочинённого рассказа, Жюстена, не успевшего ни подставить здоровую руку, ни отступить подальше, чем на полшага. Сдержать крик не удалось; не вполне соображая, что он делает, юноша ухватился левой рукой за локоть правой поверх пальцев сестры то ли для того, чтобы разогнуть их, то ли с целью придержать больную  руку - вышло нечто среднее и абсолютно бесполезное: он крепко зажал пальцы девушки между своими и локтем; мало того, молодой человек попятился назад, увлекая за собою графиню.

Отредактировано Жюстен Маран (2013-02-19 10:06:18)

Испуганный девичий возглас вернул молодого человека к действительности, а действительность была такова, что он только что чуть было сам не упал и не уронил сестрёнку, чьи пальчики были всё ещё стиснуты между его локтем и ладонью. "Кричал, кажется... Раны не скрыть. Как такое объяснить, не упоминая дуэли? Падением? С лошади или с лестницы? - выбирал Жюстен. - Падая с лошади, напороться на сук можно, но тогда придётся распрощаться с прогулками. Лучше уж лестница, только обо что так пораниться можно, падая с лестницы? Может, с дерева? Зачем мне лезть на дерево?"
  -  Да ты на ногах не держишься! - Ивонн, видимо, приняла за последствия неумеренного пития странности в поведении брата, ощутившего укор в её словах, обратилась, как наследнику графа Марана показалось, не к нему, а к кому-то за его спиной, давая юноше время сообразить, что признаваться в падении с чего-либо пока рано, и тихонько почти прошептала Жюстену. - И что, мне придётся тебя теперь вести? Как ты сам поднимешься в свою комнату?
Жюстен тут же почувствовал то ли укол совести, то ли насмешку судьбы: "Явиться домой в таком состоянии, что ноги не держат, и быть встреченным с такою неподдельною заботою? Она же, наверное, думает, что я безобразно пьян. Ну, что, сбываются желания? Полминуты назад о том, чтоб всё списалось на пьянство, и мечтать не смел, полчаса назад - надеялся, а теперь не надо этакого везения? Но не в такой же степени! Не так по-свински!"
  -  Нет, не надо меня вести: сам дойду. Поднимусь, - торопливо проговорил юноша, боясь, что Ивонн решит, что всё совсем отвратительно, выпрямляясь, бережно отводя руку сестры и подставляя ей левое предплечье, если вздумает опереться.

Отредактировано Жюстен Маран (2013-02-27 03:45:16)

Утомительная дорога, тревожное ожидание встречи с родственниками, неоднократная смена отчаяния, надежды скрыть своё истинное состояние и стыда за несовершённый проступок вымотали силы молодого человека в такой степени, что легче всего было покориться судьбе и то ли послушно, то ли просто бездумно плестись за сестрою, отгоняя от себя любые мысли о том, что будет потом: через пару минут, спустя час, на следующий день, через неделю, месяц... К глубокому разочарованию Жюстена, добрести в молчании до двери собственной комнаты или хотя бы до входа в замок не вышло: сестрёнка заговорила, о чём-то спрашивала, а наследник Маранов обречённо подумал, что надо отвечать, и потому постарался уловить суть вопроса, восстанавливая в памяти слова, складывая их, словно кусочки мозаики, в осмысленное предложение: "Чудесное, пил, запаха не чувствуется... Что-то об остром маменькином чутье... Нет, кажется, к матушке Ивонн обещала не вести, значит, что я пил такого чудесного, спрашивает... Сколько можно молчать? Нужно сказать хоть что-то... Даже не упрекает... Пока можно не врать... Можно ведь?"
- Ничего особенного, меня чем-то поили, что-то давали, но не такое уж вкусное: не чудесное, а нечто горько-кислое... - юноша и сам не ожидал от себя настолько привередливого тона и тут же попытался сгладить оный вымученной, то ли заученной, то ли искренней и по-настоящему виноватою - в этом он сам не разобрался и не желал в данный момент разбираться - улыбкой. - Да уж, горечь лекарства, выпитого утром, не скрыло даже вино с мёдом и какими-то специями, она ощущалась во рту и в полдень, потому и кисловатые барбарисовые листья жевал, чтоб перебить неприятный привкус... - молодой человек капризно поморщился при воспоминании о горьком привкусе, словно вновь взаправду почувствовав его. - Запах этой кислятины выветриться успел? - больше всего юноше хотелось взвыть в голос, завопить вопреки собственным планам и желаниям пятиминутной давности, что вовсе не пьян. - Не считать же выпитые ранним утром полстакана предварительно разбавленного вина, в котором разводили отвратительно горькое снадобье, за горячительный напиток! Ага, и как ты тогда всё объяснять станешь? Необходимо скрыть дуэль или хотя бы её причины, но лучше - даже самоё рану... Скажешь, что голову на солнце напекло? Неплохо, но уже не разгар лета. Будешь жаловаться сестрице на дурное самочувствие и слабое здоровье? Пристало ли? Наверное, более подобает девице...

Отредактировано Жюстен Маран (2013-03-28 06:18:26)

Сестра, не задавая больше вопросов, шла чуть быстрее, чем до этого; Жюстен, решивший, что с расспросами на сегодня покончено, спокойно следовал за нею. Фонаря не обнаружилось на месте. - Темновато, но так даже лучше: можно почти не притворяться, а оступиться на лестнице в родном, ладно, пусть не в родном, даже не совсем в своём, ежели быть честным, доме, но в котором прожит не один год, было б крайне нелепо, странно... Не следует этого опасаться,  правда ведь? - подъём по ступеням обошёлся без происшествий, пара десятков шагов по коридору, дверь в комнату...
- Спасибо, сестричка, - Жюстен встал между Ивонн и дверью и, глядя на любимую сестрёнку сверху вниз, довольно-таки убедительно изобразил улыбку, за которую, точнее, за нежелание уделить сестре сейчас побольше времени, не объясняя причин, через мгновение стало совестно. - Встретить тебя - не матушку - было счастьем.

Стоило юноше немного отвлечься, как Ивонн неведомым образом очутилась в его комнате, более того, ежели судить по звуку, открыла тот самый противно скрипящий ящик комода, где хранились запасные свечи, то есть, видимо, планировала задержаться на какое-то время. "Свечи есть и в подсвечниках, расставленных по комнате, но зажигать их тоже чем-то надо, - с тоскою подумал Жюстен. - Справлюсь ли? Или предоставить это сделать сестрёнке - не слишком обходительно, но без риска выдать себя с головой или, что хуже, устроить пожар." К счастью, выбирать между отнюдь не галантным поведением и неосторожностью не пришлось: в конце коридора сначала показался пляшущий по стенам отсвет, а после - слуга со светильником и сумкой, которую он приказал принести в комнату.
- Ивонн, сестрёнка, не надо, не ищи, - устало пробормотал наследник Маранов, бросил пару слов и слуге. - К креслу, пожалуйста. Спасибо.
Слуга повесил сумку на подлокотник кресла, взял со стола подсвечник, посмотрел на молодых господ, дождался кивка, зажег свечи от принесённого светильника и тихо удалился, прикрыв за собою дверь - за собою, но не за Ивонн. Графиня оставалась в комнате; понятно, что ни выпроводить её, ни лечь отдыхать в её присутствии молодой человек не мог, отчего злился не столько на девушку, сколько на обстоятельства и на себя за то, что в мыслях упрекал сестру за её заботу: "Почему не приехал на полчаса позднее: может, с Ивонн разминулся бы?.. Когда ж Ивонн уйдёт? Неблагодарный! О тебе неподдельно заботятся, а ты готов милую сестрёнку прочь прогнать..."

Отредактировано Жюстен Маран (2013-04-02 03:53:28)

"Догадалась? Как, когда и о чём именно? И что я ей расскажу? Нет, только не лекаря! Он, безусловно, отличит рану от шпаги от любой другой, и едва ли смогу уговорить его не сообщать матушке о её наличии и происхождении,"  - перепугался Жюстен и потому побледнел пуще прежнего.
- И присядь, ради Создателя, - сестра просила сесть, но сама продолжала стоять, поэтому юноша колебался: Сесть и признать таким образом, что не всё со мною в порядке? Продолжать упрямо стоять? Угу, и довести себя до потемнения в глазах и обморока? Подождать, когда Ивонн самой надоест стоять и она устроится в кресле, например? Тогда беседа уж точно затянется надолго. Впрочем, разговаривать стоя будет ещё хуже... Только б Октавиуса не позвала!
- Устал, вымотался, немного выпил, на солнце перегрелся - всё сразу, но ничего серьёзного, из-за чего следовало бы беспокоиться или звать врача, - спокойный тон давался с трудом, глаза предательски бегали по полу. - Прятаться нельзя, надо дождаться ухода, "непринуждённо" болтая, и постараться развеять предположения о том, что случилось нечто, что хочу утаить. На полу, между прочим, ничего не написано, так что хватит искать там подсказку! На сестрицу смотреть надо, а не на пол... Поверит или нет? - шаг в сторону кресла с сумкой и жест здоровой левой рукой по направлению ко второму. - Ты тоже садись, иначе мне неудобно, - полуулыбка, за которой скрывалось нарастающее раздражение. - Я по тебе тоже соскучился. Что произошло дома за время моего отсутствия?

Отредактировано Жюстен Маран (2013-04-03 02:37:00)

Устраиваясь в кресле так, чтоб не облокотиться ненароком больной рукой  о подлокотник и не задеть раненое плечо, Жюстен услышал о некупленных перчатках и вспомнил о заказанных в прошлую свою поездку, но так и не приобретённых подарках сёстрам: небольшой шкатулке из цельного змеевика с маками из красной яшмы на крышке и нарядном, резном, костяном гребне, украшенном мелким речным жемчугом: "Интересно, мастер и шкатулку, и гребень продаст или меня дождётся-таки? Только когда приеду теперь?  Хорошо, не пообещал заране: сюрпризом порадовать хотел, иначе пришлось бы объяснять, как случилось, что забыл... А ведь и на самом деле - забыл! Надо было послать кого-нибудь за безделушками, но до них ли было? " -  дальнейшего милого щебетания о неподаренных шпильках и прочих девичьих пустяках не последовало - Ивонн, хоть и не расспрашивала более о причинах его состояния, затронула опасную для юноши тему ужина: молодой человек, несмотря на то, что чуть ранее чувствовал себя настолько уставшим, что планировал не ужинать, а непременно лечь спать, как только это будет возможно, осознал, что голоден, поскольку завтрак завтраком, но пара безвкусных пирожков то ли с грибами и яйцом, то ли с яйцом и луком едва ли могла считаться полноценной заменой обеду.
- Проголодался с дороги, - признался Жюстен, спохватившись, что, во-первых, лучше б никому больше не показываться на глаза сегодня и, во-вторых, - ужас - пользоваться столовыми приборами в чьём-либо присутствии сейчас - выдать себя с головой, попытался исправить оплошность. - Может быть, перекушу ягодами, яблоком или грушей - они же поспеть должны были, - пирожком или булкой с сыром, если пекли и не засну, пока сюда принесут. Ивонн, не могла бы ты распорядиться, чтоб завтра утром мне и завтрак в комнату принесли? - сообразил, что просьбой обозначил, что сам, скорее всего, не станет звать слуг, чтоб потребовать ужин, смутился, аккуратно отклонился назад, чтобы прислониться к спинке кресла, и, отведя взгляд от сестры, остановил его на старом подсвечнике - капелька воска медленно стекает вниз по свече и потихоньку густеет, застывает...

"Сестрёнка, милая сестрёнка! Не думал я, что ты немедленно воспользуешься шнурком, рассчитывал, что отдашь распоряжение при случае, когда встретишь кого-нибудь, - Жюстен поймал левой рукой - движение не было неловким, но показалось ему самому несколько странным - ладошку сестрицы и, загнанно глядя  в глаза девушки, поднёс её руку к губам и поцеловал. - Сейчас придут, сходят за едой. Если б не плечо, было б странно и грубо заявить сестре, что хочу поесть в одиночестве, а не в её милом обществе, а о ране говорить не хочу и, надеюсь, не буду. Чувствую себя неважно, но ужинать всё равно собираюсь."
- Устал, но, раз уж ты вызвала слуг, перекусим чем-нибудь. Ты не против, если будем ужинать здесь?

Отредактировано Жюстен Маран (2013-05-22 22:06:45)