В кабинете царил полумрак, и глаза после освещенной множеством огней гостиной не сразу привыкли к скудному свету.

Сделав несколько шагов почти наощупь, Александр различил массивный стол, пару кресел, бюро, на котором аккуратной стопкой были сложены девственно-чистые листы бумаги. Взгляд упал на небольшую кушетку у стены. Несмотря на сомнительность положения, Александр невольно усмехнулся. Значит, здесь? Принц когда-то говорил о спальне, но спальни Йонг, по-видимому, был не достоин. Впрочем, хозяин праздника не может удаляться надолго. Выходит, все пройдет быстро и, скорее всего, незатейливо.

Эта мысль странно кольнула сожалением, хотя, если вспомнить многочисленные слухи, ходившие в свете о Фридрихе, нужно было радоваться.

Александр не услышал шагов - Фридрих передвигался почти бесшумно. Скорее, почувствовал спиной движение воздуха и странный, но явственно ощутимый холод. Йонг обернулся к хозяину дома.

Щеки Александра вспыхнули.
Рука принца была теплой, прикосновение приятным и неожиданно деликатным. Почему-то он думал, что его сразу поставят на колени... впрочем, так, наверное, было бы проще. Захотелось отвести взгляд, и Йонг с трудом удержался. Не стоило показывать свою слабость. Хотя, имеет ли смысл что-то скрывать, когда тебя читают, как линии на собственной ладони?

"Просто мужчина", - сказал он себе. Красивый, изящный, кожа которого пахнет дорогой водой... Повинуясь скорее желанию, чем расчету, Александр сжал пальцы Фридриха и коснулся их губами.

Поцелуй тоже был неожиданным. И сам его факт (со случайными любовниками - если не сказать грубее - целуются редко), и его осторожность, словно испрашивающая разрешения мягкость.
Помедлив несколько мгновений, Александр разомкнул губы, впуская в горячую теплоту рта влажный и острый язык, приглашающе лаская его своим. Поцелуй был приятным, и Йонг прикрыл глаза, отдаваясь ласке, подался вперед, охватывая ладонями плечи Фридриха.

Александр машинально подался назад, к ласкавшей его волосы руке. Фридрих словно угадывал самые чувствительные места: затылок, спину - точки, от прикосновения к которым вдоль позвоночника пробегали мурашки возбуждения.

- Мне не кажется, что вы безумны, ваше высочество, - произнес он тихо - в тон принцу. - Вернее, вы безумны настолько, насколько желаете этого.

Фридрих вел себя, как внимательнейший и нежный любовник, но отчего-то сделалось страшно, и Александр не сдержал дрожь.

Представилось вдруг, как эти пальцы стягивают платок, пережимают шею, бьющуюся сбоку беззащитную жилку. В это верилось отчетливо, верилось сильнее, чем в возможность обыденной страсти. Повинуясь неясному порыву, Александр накрыл пальцы Фридриха  своими: то ли лаская, то ли удерживая. Краем сознания он отметил, что возбуждение стало сильнее, хотя Фридрих не делал ничего особенного.

- Мне раздеться? - спросил Александр скорее для того чтобы что-то сказать. Потому что молчать было страшно.

- Мне следует бояться, что вы не отличите их со мной... однажды? Или прямо сейчас? - шепотом спросил Александр, подаваясь назад, почти облокачиваясь на него - неожиданно сильного и странно надежного. И уменьшая давление пальцев на шею.

Отредактировано Александр Йонг (2012-02-20 21:16:07)

- Нет... - пробормотал Александр, невольно подаваясь к накрывшей плоть руке, жар которой ощущался даже сквозь два слоя ткани. - Нет... не знаю.

Движения Фридриха были мягкими. Так мог вести себя заботливый любовник, пусть даже мимолетный, но желающий, чтобы партнер позже вспоминал его умение доставить удовольствие.
Александр переступил через опутавшую ноги ткань брюк, упавших к щиколоткам вместе с бельем, сбросил туфли.

- Пожалуй, чаще всего я чувствовал одиночество, - ответил он на вопрос принца и обернулся. - Чтобы избавиться от которого согласишься и на страх, и на отвращение.

Александр стоял  в  рубашке и чулках рядом с Фридрихом - совершенно одетым - и это странно возбуждало сознанием беззащитности и уязвимости. Словно спрашивая разрешения - робко - Александр потянулся к полам камзола принца, расстегнул несколько петель.

Отредактировано Александр Йонг (2012-02-20 21:26:01)

Александр отвел взгляд, но через мгновение взглянул на Фридриха и робко улыбнулся в ответ.
Происходящее, несмотря на страх и бившуюся перепуганным зверьком мысль об опасности, невероятно возбуждало. И было... пока было приятным.
Принц был красив. Казалось Александру, или бархатисто-ровная кожа скул слегка порозовела? 
Повинуясь желанию, затмевавшему даже страх, Александр раздвинул колени. Слегка, но - он понимал это - абсолютно бесстыдно.

Похоже, это случится на столе.

При мысли об этом, в общем, бесцеремонном обращении, отчего-то стало легко. Александр с наслаждением ответил на поцелуй, не отказывая себе в удовольствии зарыться пальцами в светлые пряди Фридриха и, повинуясь его настойчивому движению, отклонился назад.

Природа и желание сами подсказывали движения, Александр окольцевал талию Фридриха ногами, призывая его
приблизиться, не медлить. Плоть жаждала наслаждения, и все же что-то не давало вполне расслабиться. Затаившийся в глубине души мерзким пауком страх, что сейчас нежность закончится, начнется боль и, возможно, стыд.

Из глубин памяти, словно тина с речного дна,  всплыли грубые слова: "Ластишься, как дешевая шлюха", рука, выбрасывающая из постели  жажудщего ласки мальчишку. По спине прошла волна дрожи. Нет, не нужно об этом думать. Только не сейчас. Он теснее сжал коленями бедра Фридриха.

Александр поймал приласкавшую его руку, поцеловал ее с искренней благодарностью.
Очень хотелось не бояться, забыться, отдаться ласкам.
Впрочем, когда ладонь Фридриха накрыла жаждущий внимания клинок, противиться собственному желанию стало попросту невозможно.
Александр застонал, откидываясь назад, опираясь на локти. Хотелось всего и прямо сейчас. Зачем принц это делает с тем, кто ему совсем не нужен - об этом можно было подумать потом. А сейчас просто поверить. На несколько минут.

Боль от вторжения была легкой - той, которая только обостряет наслаждение.
Фридрих был умелым, и даже осторожным. Так что хотелось большего.
Тяжело дыша, уже не пытаясь сдержать стон, Александр теснее окольцевал ногами стройную талию того, кто в этот самый миг стал его любовником, и накрыл ладонью пальцы на своем бедре. А потом не выдержал и притянул руку Фридриха ко рту, сжал губами изящные пальцы.

Фридрих чувствовал тело Александра: не идеально, но так талантливый и умелый музыкант чувствует инструмент, который впервые взял в руки.
Пальцы ласкали губы, едва ли не трахали Александра в рот, и это было то, чего хотелось, что было нужно. Как нужно и уместно было это соитие на столе, не позволявшее забыть о месте одного и другого, и, возможно, этим невероятно возбуждавшее. Александр опустил ладонь к своему члену, принялся ласкать себя: чуть более торопливо, чем хотелось. Чтобы кончить, пока длится близость, пока горячая пульсирующая плоть двигается внутри, задевая сокровенную точку.