Никола стоял в кабинете Анри-Гийома, вытянувшись по струнке, и докладывал. Докладывал уже солидный промежуток времени о состоянии замка, гарнизона, оружия, о  выучке бойцов - пожилой герцог желал знать все о готовности к восстанию и вызывал капитана гарнизона чуть ли не каждый день. Впрочем, Карваль знал и любил свое дело, поэтому особого труда ему эти частые отчеты не составляли. Его светлость лишь временами одобрительно кивал головой или бормотал что-то, что можно было расценить как согласие. Особенно, если не прислушиваться.
- ... в целом, замок готов, Монсеньор. Все, как вы приказывали. Каждый день ведутся работы по...
- Я понял, капитан, - герцог кивнул, абсолютно игнорируя тот факт, что он кого-то перебил, - Я верю в вас. Я верю в победу!
- Мы все в нее верим, Монсеньор, - с жаром подтвердил Никола , - Отчет окончен. Я могу быть свободен?
Старик вновь кивнул, поудобнее устраиваясь в своем кресле. Карваль по-военному развернулся и стал удаляться в сторону двери, когда его остановил внезапный окрик Анри-Гийома. Что еще? - сама собой проскочила мысль.
- Капитан, скажите, а что вы думаете... о графине Савиньяк, которая недавно отбыла из нашего замка? Только не лгите.
Вопрос оказался внезапным. Никола переменился в лице: насупился, нахмурил брови и, шумно вдохнув воздух, выдал, пожалуй, чуть громче, чем следовало:
- Монсеньор! Графиня... Она...
- Не лгите! - уже чуть резче.
- С вашего позволения, я не хочу говорить о ней. Что можно сказать о матери предателей? Не понимаю, как маркиза с ней ладит?.. Я рад, что ее больше нет здесь. А лучше бы она никогда и не приезжала!
Да, это было нарушением субординации, но горячий южный темперамент все-таки брал свое. Герцог одобрительно дернул головой и махнул ладонью, отпуская капитана. Карваль отдал честь, резко повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь, и столкнулся нос к носу... С Жозефиной Эр-При, непонятно каким образом оказавшейся прямо напротив дверей кабинета Анри-Гийома. А впрочем, капитану гарнизона ли судить, что делает хозяйка замка в своих владениях?
Карваль на миг остолбенел. Маркиза? Долго ли она тут стояла?.. Но выучка все же взяла свое. Он поклонился и вежливо начал:
- Здравствуйте, сударыня.

Карваль замер перед Жозефиной Эр-При, шумно дыша. Он пытался не смотреть на маркизу, старательно опуская глаза, но не мог не заметить перемену в обычном грустном взгляде женщины. На его лице читалась глубокая умственная работа. Он думал. Его уважение к хозяйке замка было искренним, но все же он знал, что Арлетта Савиньяк была ее подругой, поэтому на ум ему сразу пришли слова, сказанные - пожалуй, слишком громко сказанные - в кабинете герцога. Офицер выругался про себя. Если маркиза  просто проходила здесь, она могла ничего не услышать... Дверь была плотно заперта... С чего я взял, что она что-то слышала? Карваль понимал, что это были лишь жалкие попытки выгородить себя, но все же какой-то огонек надежды еще тлел в нем. Короче говоря, положение Никола было, мягко говоря, неудобным.
Маркиза мягко кивнула в ответ. Вроде бы ничего необычного, но было в этом движении что-то, что отличало его от сотен предыдущих. Никола еще не понял, что. Он надеялся, что хозяйка ограничится этим кивком и сейчас пройдет мимо, в своей обычной манере, но следующий ее взгляд подтвердил все опасения капитана. Она проговорила, еле слышно и очень холодно:
- Я не имею обыкновения подслушивать под дверями, но Вы говорили так громко, капитан, что Вас, должно быть, услышала половина замка. Я бы просила Вас впредь воздержаться от высказываний в адрес графини Савиньяк в подобном тоне. И в адрес её сыновей тоже.
Жозефина говорила так, только когда была очень возмущена или оскорблена. Никола еще не приходилось видеть ее такой. Карваль сжал кулаки и в который раз нахмурился. В нем боролись два мнения: непоколебимость собственных взглядов и нежелание обидеть пожилую маркизу. Наконец, на свой страх и риск, он попытался выбрать компромисс. Офицер тряхнул головой и начал, стараясь придать своему голосу как можно более спокойное выражение:
- Прошу прощения, эрэа Жозефина. Я ни в коем случае не хотел обидеть Вас.
И уж никак не думал, что вы окажетесь под дверью, - договорил он про себя и сделал небольшую паузу.
- Но Вам же известно, что сыновья Арлетты, они... - Никола отвернулся и сжал губы, стараясь не говорить презрительно. - Они примкнули к Олларам. Известно так же и мое отношение к этому. Я просто не хотел бы, чтобы Вы общались с матерью этих... Молодых людей. Но это Ваше право.  Все это, конечно, не оправдывает мои слова, но ведь каждый из нас имеет право на собственное мнение, верно? - закончил капитан, все глубже втягивая голову в плечи.
Первый раз за все время своей службы в замке он чувствовал себя, как провинившийся оруженосец, который, однако, не желает признавать, что был неправ.

Отредактировано Никола Карваль (2011-07-18 15:01:49)

Никола был удивлен. За все то время, что он был знаком с маркизой Эр-При, он думал, что та обладает довольно мягким нравом и категорически против конфликтов, тем более, что излишняя нервозность может навредить здоровью пожилой женщины. Это позволяло ему искренне полагать, что Жозефина не станет продолжать спор, а просто устало махнет рукой и отправиться дальше по своим делам, но она, видимо, решила пуститься во все тяжкие. Упорство не хуже, чем у Монсеньора... - устало подумал капитан, выслушивая спокойный, подчеркнуто-вежливый и чуть грустный ответ хозяйки замка.
- По Вашим словам можно подумать, что молодые Савиньяки сменили сторону и совершили предательство. Но как раз они ничего подобного не делали. К Олларам примкнул их предок четыреста лет назад, а его потомки всего лишь хранили и хранят верность семейным традициям. Вы находите подобное поведение недостойным?
Офицер, нахмурившись, смотрел на спокойное и грустное выражение лица маркизы. Верность была для него больной темой, а улыбка женщины вызывала если не жалость, то сочувствие, особенно, если знать историю самой Жозефины. Так обычно улыбаются, когда бывает больно, те, кто уже разучился демонстративно рыдать и просить утешения. Но куда это было понять мужчине, который никогда не старался разобраться в закоулках женской души? При хорошем исходе, Карваль должен был рассыпаться в извинениях, предложить прекратить спор, внешне согласиться с женщиной, в общем, сделать что-то, чтобы они  мирно пошли каждый по своим делам, но вместо этого капитан разозлился. Закатные твари! Насупившись, он пристально посмотрел на свою вынужденную собеседницу, пару секунд подбирая слова, просто открыв рот, что выглядело довольно нелепо, а потом вскинулся.
- Да что вы понимаете в верности? Верность надо хранить достойным! - в глазах Никола зажегся фанатичный огонек. Это был плохой знак. - Они совершили предательство, продолжив оставаться на стороне их... Предка. Предка, который когда-то ошибся, а они продолжают слепо верить его ошибке столько лет спустя! Они не желают ничего понять! Ничего! А их мать..! - внутренний голос подсказывал, что следует остановиться, остановиться пока еще не поздно, но капитан уже увлекся... - Их мать даже не желает что-то им объяснить! А Вы еще спрашиваете про недостойное поведение?! Вы! Вы. - Карваль шумно выдохнул и прикрыл глаза. Он почувствовал, что вся его злоба внезапно  куда-то иссякла, но продолжал видеть перед собой лицо маркизы, ее грустную улыбку. Обладая достаточной проницательностью, он чувствовал, что переборщил. Однажды он так же поссорился с каким-то офицером, которого он уже толком и не помнил, но среди солдат такие истории не редкость, а тут была женщина, пожилая женщина. Никола чувствовал, что сделать ничего нельзя. Он лишь тихо проговорил, не открывая глаз:
- Простите, эрэа. Я не хотел.

Отредактировано Никола Карваль (2011-07-19 15:55:52)

Жозефина старалась успокоиться, а Никола стоял и смотрел. Не то, чтобы его особо мучили угрызения совести, но видеть, как женщина в годах пытается унять бешено колотящееся сердце, было неприятно, поэтому капитан не придумал ничего лучше, как в ожидании ответа - а его время неумолимо приближалось - смотреть в другую сторону. Обиделась, кошки раздери! Карваль сам не заметил, как начал теребить рукав мундира, и тут же перестал, оборвав себя. Но, видимо, обычно крепкие нервы сегодня подвели его, потому что он тут же скрипнул зубами. Стою тут, как жалкий теньент! - фыркнул про себя офицер.
Внезапно Жозефина подала ему знак рукой, который Карваль расценил как "следуйте за мной" и неторопливо пошла прочь, начав, наконец, отвечать, тихим и холодным голосом. Так обычно в людях говорит обида...
- Я - сестра маршала Талига. Мой брат всю жизнь воевал с врагами Талига в Торке и Придде. И умер в достаточно молодом возрасте от последствий ранения, полученного на этой войне...
Женщина шла, а капитан гарнизона с какой-то смесью злости и досады оглядывался на кабинет герцога, от которого они медленно, но верно удалялись. Конечно, офицер мог никуда и не ходить, но он все же еще не совсем забыл о своем уважении к хозяйке замка и ее почтенном возрасте, чтобы выражать свой протест таким образом. И теперь вот он шел по мрачным коридорам за грустной и обиженной женщиной, разглядывая пол, стены, потолок, узоры на оконных решетках, хотя изучил тут уже почти все. Простите, Ваша Светлость.
- И Арно Савиньяк тоже всю жизнь воевал за Талиг. Не за Олларов, слышите - за Талиг! - маркиза вдруг остановилась и в упор посмотрела на Никола. Он ответил на этот взгляд. Талиг! Леворукий побери этот Талиг!
- Я понимаю Вас, сударыня. Но в Талиге заправляют Оллары, и те, кто воюет за Талиг, защищают не страну, а этих тварей, несправедливо оказавшихся у власти. Им, похоже, благоволит сам Леворукий, раз они так неприступны!
Никола передернул плечами и внезапно переменился в лице, будто что-то вспомнил.
- И еще. Нам нет никакого дела до врагов Талига. Эпинэ скоро перестанет зависеть и от того, и от другого!

- Что ж, эрэа, - Никола вздохнул и помолчал, подбирая слова. У него порой случалось медлить во время разговора, выстраивая фразы так, как ему казалось правильным. Вот и сейчас: отстаивать честь Эпинэ и ругаться на Олларов он мог очень долгое время без устали, однако же он видел по лицу маркизы и по ее словам, что та устала и не желает продолжать спор. Нашел, вообще-то, с кем препираться. Лучше не придумаешь, - со злой иронией подумал он. Впрочем, сказать что-то все равно стоило, пусть он и не сможет ни в чем убедить пожилую женщину, которая наверняка не поменяет своих взглядов. Если уж Монсеньору не удалось...
- Сударыня! Мы не будем загадывать на будущее, мы будем создавать его для самих себя, понимаете? И все же я... Мне кажется, лучше будет нам остаться при наших мнениях и отправиться по своим делам. Мне еще необходимо проверить караулы, - отчеканил офицер и поклонился.