Маршал Ариго прошёлся по кабинету, остановился, взглянул на часы. До полудня ещё было далеко, значит, кое-какие дела сделать успеется.
Граф вызвал слугу и приказал разбудить оруженосца. А если тот уже не спит, то просто вызвать в кабинет.
Повидаться с Валентином вчера не удалось - маршал вернулся слишком поздно и на разговоры настроен не был, хотя на вопрос, дома ли оруженосец, ему ответили утвердительно. Слуги доложили, что юного графа не было весь день, и по его возвращении были замечены некие...странности. Ариго, впрочем, не придал этому значения, так как на сегодня имелись дела и поважнее.
В ожидании, которое, как был уверен граф, продлится недолго, он устроился за столом и взялся за кое-какие бумаги.
При мысли о том, что вероятность наткнуться во дворце на Алву весьма велика, настроение мгновенно испортилось. Ги пожалел, что несколько дней назад приказал перенести клетку с вороном в гостиную. Сейчас вид этой птицы за прутьями хоть немного, но согрел бы душу.

- Валентин, я надеюсь, что вы вчера хорошо провели время, - ровным тоном, не отрываясь от бумаг, произнёс граф Ариго. - На сегодняшний день я бы просил вас ничего не планировать, так как вы понадобитесь мне во дворце. Мы отправимся туда, - Ги снова поднял взгляд на часы, - к полудню.
Он обмакнул перо, но, кажется, чернила закончились. Ариго раздражённо швырнул перо на стол. Потом сцепил руки перед собой, поднял голову и мило, но слегка натянуто улыбнулся.
- Да что вы там встали, на пороге? Пройдите, я не кусаюсь.
Наверное, надо убавить из голоса раздражительности. В конце концов, оруженосец-то ни в чём не виноват.
- Вы не бывали раньше во дворце? - светски поинтересовался граф, снова взявшись за перо и бессмысленно вертя его в пальцах.

На светский вопрос юный Спрут ответил так, будто ему приказали, по меньшей мере, доложить обстановку по всем пунктам. Что же, похвально. По крайней мере, достоинства своего наследника Вальтер не преувеличил.
- Хорошо, - усмехнулся маршал. - И то, что бывали, и то, что знаете, гхм, планировку. Меня, в общем-то интересовало первое. Дворец - место несколько суматошное, и бывающие там впервые иногда имеют вид посетителей актёрских представлений в первом ряду. А мне бы хотелось, чтобы мой оруженосец имел вид гораздо более солидный. Впрочем, в вас я в этом смысле не сомневаюсь, - Ги рассматривал лицо юноши на предмет обнаружения хоть какой-нибудь реакции на похвалу.
- Для чего? Для сопровождения, - ответил маршал чуть более резко, чем планировал. - Гхм... Мне нужен надёжный человек под рукой, скажем так, - Ариго откинулся на спинку стула. - А ещё лучше, чтобы его в этой надёжности никто не заподозрил. Судя по рекомендации вашего отца, вам можно доверить чуть ли не всё, что угодно. Я не склонен верить таким рекомендациям, как правило, но надеяться всё же смею. Итак, до полудня ещё достаточно времени. Если вы не успели позавтракать, то у вас есть возможность это сделать. Только сначала мне было бы интересно узнать, какой же такой замечательный опыт вы вчера приобрели и... да, подайте мне чернила, - Ги раздражённо помахал пером над пустой чернильницей. - Там, руку протяните, на верхней полке. Склянка новая и полная, не уроните только.

Ариго с интересом вслушался в речи своего оруженосца, не сводя с юноши пристального взгляда и продолжая вертеть в руке перо. Когда Валентин подошел, маршал небрежно отодвинул чернильницу в сторону и несколько мгновений продолжал вглядываться в лицо юноши. С мальчишкой было что-то не так. (Если не брать сейчас во внимание фамильную бесстрастность, конечно же).
Этот вид маршалу был знаком и объясняться мог двумя самыми вероятными версиями - одна из них была неприятна, но терпима, а вторая ещё более неприятна и к тому же тревожна.
Граф Ариго поднялся и обошёл вокруг стола, встав перед юношей, глядя сверху вниз и по привычке сложив руки на груди.
- Валентин, скажите, вы с вашим новоприобретённым приятелем в лице бывшего однокорытника вчера выпивали? И, мне кажется, вам лучше присесть, - не допускающим возражения тоном добавил Ги, кивнув на стоящий рядом резной стул. - Вы нехорошо себя чувствуете? Если так, я прошу сказать об этом. Мы собираемся во дворец, а не на послеобеденную получасовую прогулку в сад.

- Позвольте мне решать, что излишне в данной ситуации, а что нет, граф Васспард, - слегка раздражённо проговорил маршал Ариго. - Если похмелья у вас нет, это хорошо. Но вид вы имеете нездоровый. Поэтому я вам не верю. Однако я не лекарь, а слепому доверию предпочитаю убедительное подтверждение. Пусть врач вас осмотрит, и если я ошибся, я весьма порадуюсь этому факту.
Граф нетерпеливо дёрнул шнур и приказал явившемуся в считанные секунды слуге послать за врачом. Сам же снова уселся за стол и выжидательно улыбнулся.
- А пока что, будьте добры, наполните чернильницу и склянку уберите обратно. Эти склянки почему-то загадочным образом несовместимы с горничными, не хочу рисковать. При этом вы можете рассказать мне о том, кто же вчера сумел вас столь приятно удивить новой гранью своего характера. Признаться, вы меня заинтересовали.
На самом деле, Ги просто было отрадно, что под речи Спрута-младшего ему не хотелось заснуть, как то случалось с речами его славного родителя. (Конечно же, столь неблагонадёжные порывы граф Ариго предпочитал держать в глубокой тайне от господина супрема).

- Агмы и вариты, ну-ну, - совершенно неосмысленно пробормотал Ги, потому что его мысли были заняты совершенно другим.
И тут он удивлённо вскинул брови.
- Окделл? Вы сказали Окделл? - Ариго не выдержал и, опять поднявшись, сделал несколько шагов по кабинету, задумчиво тронув рукой подбородок.
- И что же вы, Валентин, изволили не поделить с оруженосцем Первого маршала? - спросил он, стараясь говорить спокойно, но требовательно. - Кровь на одежде, которую вчера обнаружил слуга, - ваша или Окделла? Или вы, может быть, открыли для себя глубины характера ещё какого-нибудь давнего знакомца?

- Не уследили за колпачками? - неодобрительно нахмурился граф Ариго. - Вы что, дети малые? Что значит - не уследили? Или, может быть, в ваши колпачки Леворукий изволил вселиться? В оба сразу? Или только в Окделловский? За вами я за эти дни подобной безалаберности не заметил, и очень надеюсь, что не ошибся. Или Ричард тоже чем-то "отделался"?
В дверь постучали. Ги в несколько шагов подошёл к ней и перемолвился парой слов с заглянувшим в кабинет слугой.
- Проводите его в комнату Валентина, - распорядился маршал и обернулся к оруженосцу:
- Валентин, у вас сегодня день принятия самостоятельных решений? Если и так, рад за вас, но без привлечения этого обстоятельства в мои планы. Я не намерен объясняться с господином супремом, в случае чего. Тем более что врач уже приехал. Идёмте.
Он сделал знак следовать за собой, вышел из кабинета и направился к лестнице, ведущей на второй этаж.
- И, кстати, что за лекарь вас осматривал? Может статься, моему врачу понадобятся от него какие-либо сведения.

Всё то время, пока лекарь осматривал юношу, Ги стоял у окна, сложив руки на груди и не сводя ещё более хмурого взгляда с обоих.
Оруженосец говорил убедительно (впрочем, неубедительных Приддов граф Ариго ещё не видал), но верить ему маршал медлил. "Проделки Повелителя кошек? Ну-ну, скорее, проделки вашей хитрости, граф Васспард. Забыли они о колпачках. Оба. А Окделл ещё и в плечо ранен, ничего себе "дружеская тренировка".
Ариго знал, что Ричард Окделл имеет вспыльчивый нрав. Мог ли Валентин сказать нечто такое, что его бы задело? Может быть, что-нибудь связанное со службой Алве? Это умудрённые жизнью понимают, что сыну Эгмонта просто некуда было деваться, а юные могут быть жестоки по отношению друг к другу.
Врач тем временем закончил осмотр, выразил мнение о том, что прошлый лекарь хорошо сделал своё дело, написал название мази, которую нужно было использовать в случае, если рана воспалится - судя по всему, такое вполне могло быть, - а также рецепт отвара, который нужно было пить, чтобы рана скорее затянулась, наложил свежую повязку, посоветовал несколько дней покоя и ограничения резких движений и откланялся.
- Пойдите к камердинеру, отдайте ему рецепты, - распорядился граф. - За вызов вам уплатят.
Когда за ним закрылась дверь, Ги обратился к оруженосцу:
- Итак, дворец для вас на сегодня отменяется.  Не вовремя, конечно, - поморщился он, - но я как-нибудь переживу. Валентин, каким образом вы получили эту рану? В какой позиции вы стояли, где вообще была ваша рука? Я слышал о том, что герцог Окделл не слишком блестящий фехтовальщик, и мне крайне интересно, как это вообще могло произойти? Либо Алва за пару дней сделал из своего оруженосца настоящего мастера, либо вы во время вашей "тренировки" стояли и бабочек ловили. Ни то, ни другое мне правдоподобным не кажется.

Переболтать Спрута - дело почти безнадёжное, об этом Ариго знал и раньше, и в этом убедился в очередной раз. Поэтому "перебалтывать" он и не собирался.
- Сударь, - непререкаемым тоном произнёс Ги, - я попрошу вас об одной вещи. Не спорьте со мной! Вы в состоянии запомнить это простое правило?
Маршал подошёл к двери, приоткрыл её и отослал ожидающего распоряжений слугу, наказав, чтобы в ближайшее время его не беспокоили. Плотно затворив за собой дверь, он подошёл к Валентину и раздражённо заговорил, стараясь дать понять юнцу, что его терпение не бесконечно:
- Валентин, я весьма рад узнать о том, что если мне понадобится кому-нибудь заморочить голову, то я могу смело посылать на это интереснейшее задание вас и ничуть не пожалею. Но не пытайтесь проделывать это со мной. Вы сказали, что герцог Окделл тоже был ранен? И кто же кого ранил первым? Если бы он вас - то сомневаюсь, что сын Эгмонта продолжал бы поединок с раненым другом. Если бы вы - осмелюсь предположить, что произошло бы то же самое. Одновременно? Очень в этом сомневаюсь. Особенно если учесть, что в этот момент вы пытались совладать с утерянным на этой самой росной траве равновесием. Впрочем, объяснять вам что-либо я едва ли обязан. Вы могли бы водить за нос, например, своего батюшку, который в сражениях смыслит столько же, сколько я в юридических бумажках, но не маршала Талига, вам так не кажется? Кто был вторым противником, сударь? Кто столь дорог вашей душе, что вы боитесь его выдать?
С кем мог объединиться Окделл, да ещё и против Придда, граф Ариго представлял с трудом.
- Сплетни. Ещё интересней. Сплетни о невинных "дружеских тренировках"? О том, что после них не выходят из дому несколько дней кряду? Так, Валентин? Или о чём? Я жду от вас ответа, который будет похож на ответ оруженосца своему сеньору, а не на речь супрема на Высоком Совете.

Маршалу Ариго вполне закономерно порой начинало казаться, что практически все окружающие его люди почему-то взяли за обязательство пытаться вывести его из себя. Чаще всего этим занимались Ворон и кардинал с кансилльером, чуть реже - дорогая сестрица и её фрейлины, которые крутятся вокруг неё, как рой мух, а также ошивающиеся при дворе "навозники"; далее по списку следовали собственные солдаты и слуги, а вот сегодня - оруженосец.
Приструнивать сына супрема гневными выпадами, как какого-нибудь неумелого конюха, вовсе не хотелось, да и не подобает, но граф чувствовал, что его терпения осталось всего ничего до того момента, когда он будет готов пересмотреть свои принципы отношений с оруженосцами.
- Можете и добавите, - неоспоримо заявил изо всех сил пытающийся не выйти из себя Ариго. - Отвечайте на вопросы. Кто кого ранил первым и как это произошло? Отвечайте подробно и в деталях! И, поверьте, Валентин, лучше, чтобы я не повторял в третий раз. Вы ведь достаточно благоразумны, я надеюсь? А после того, как вы изволите всё-таки объяснить то, что я от вас требую, при этом поняв, что ваша версия себя исчерпала, вы на мгновение представите себя этими вашими столь проницательными сплетниками и поведаете мне также о том, что и с кем не поделили двое дворян. И прошу вас сделать это по возможности внятно - у меня не так много времени, чтобы уделять его подобным допросам!
Ги умолк и на секунду задумался.
- Вот что... Вы, конечно, можете продолжать настаивать на своём, Валентин, но в таком случае я вынужден буду написать господину Первому маршалу с просьбой научить своего оруженосца лучше следить за своим оружием, даже во время дружеских тренировок. Ведь мне не хотелось бы, чтобы вы впредь попадали в подобные ситуации, а уж герцог Алва явно не оставит без внимания собственного оруженосца. Кстати, вполне возможно, что и писать не понадобится. Возможно, мне удастся сказать ему об этом во дворце, если мы увидимся. Мне остаётся лишь надеяться, что герцог Окделл не так скрытен, как вы, и для его эра это не станет неприятным сюрпризом.
Мысль о том, чтобы при свидетелях высказать Алве подобную претензию доставила маршалу Ариго несказанное удовольствие. Едва ли Ворон узнает от собственного оруженосца меньше - допрашивать он умеет лучше, чем кто-либо ещё, но вряд ли ему было бы приятно узнать о том, что юный Окделл не оправдывает его ожиданий и звания оруженосца Рокэ Алвы.

- Сядьте уже! - рявкнул маршал. - Я не собираюсь бегать за вами по всей комнате.
Ги раздражённо откинул назад залезшие на лицо волосы и порывисто сжал пальцами виски.
- Я не сомневаюсь, Валентин, что с вами этого больше не случится. Я не сомневаюсь в том, что вы сделаете правильные выводы. Я не сомневаюсь, что вы не держите друг на друга зла. А теперь, господин оруженосец, если вы закончили с перечислением очевидных даже мне, представьте себе, вещей, я предпочитаю вернуться к сути! Первого маршала и Окделла оставим в покое. С Алвой я выясню сам.
- Вы уверены? Так вы уверены? К сожалению, не уверен я, а это гораздо важнее, поэтому вам придётся объяснять получше! И вам придётся вспомнить! Так что, прошу вас.
- Как вы сказали? Предположить, что герцог Окделл нелицеприятно выразился о вашем брате? - Ги удивлённо поднял брови и тут же нахмурился. - Граф Васспард, за кого вы меня принимаете? Какой дурак может это предположить? Чтобы сын Эгмонта Окделла, воспитанный Мирабеллой и Эйвоном Лараком, мог оскорбить кого-то из Людей Чести? К тому же, того, о ком он практически ничего не знает? Да никто в это не поверит! Подобное могло бы исходить от какого-нибудь "навозника", вроде Колиньяра и ему подобных, но не от Окделла. И, нет, Валентин, - язвительно проговорил Ариго, снова сокращая расстояние между собой и оруежносцем. - Не надо мне все их перечислять. Назовите только одну, но истинную!
В душе маршала зрело истовое желание ухватить вертлявого юного Спрута за шкирку и хорошенько встряхнуть, и он надеялся, что по его взгляду эти намерения видны как нельзя лучше.

Граф Ариго, в свою очередь, всем своим видом выражал решимость не остаться в неведении.
- Значит, новоиспечённая знать? - сосредоточенно переспросил он. - Так кто именно? Я требую, чтобы вы сказали, раз уж вы прямо подтвердили, что вам есть, что скрывать. Если это дело чести, как вы говорите, тогда что постыдного в том, чтобы рассказать о нём Человеку Чести? Если уж на то пошло, дело чести, господин оруженосец, - это не иметь секретов от своего эра. Я не желаю, чтобы мой оруженосец шлялся где попало и с кем попало, попадал в различные передряги, а я об этом ни сном ни духом. Валентин, я требую, вы слышите, требую, чтобы на те три года, что вы будете здесь жить, вы позабыли о своих спрутьих привычках! Я не собираюсь тратить по несколько часов на дню, чтобы выпытывать у вас правду о ваших похождениях! Вы желаете испытать моё терпение? - маршал вперил гневный взор в лицо оруженосца.

Гневный взор маршала стал ещё более цепким, чем был.
- Кому вы поклялись? Окделлу? - продолжал требовательно вопрошать граф. - И, Валентин, если я попрошу вас не дерзить мне, я не должен буду впредь повторять эту просьбу? - поморщился Ариго. - Почему вы решили, что сторона заведомо слабая?
Неподобающее Человеку Чести желание встряхнуть упрямого юношу никуда не исчезло, но затаилось где-то на задворках сознания.

- И что же вы увидели? Уравнять силы кого с кем? - настойчиво продолжал допрос Ариго, подходя ещё ближе и снова глядя сверху вниз, нетерпеливо сжимая и разжимая пальцы на предплечьях.