Сколько времени они танцевали - Эмиль не смог бы сказать. даже если бы от этого зависела его жизнь. Может, минуту, а может, час. В мире ритма и движения время скромно жмется в сторонку, не напоминая о себе.
Свой танец он также не смог бы повторить. Просто музыка вела, а он шел. Шел, летел, прыгал... в общем, двигался. Гаснущие остатки логики подсказывали, что до завораживающей подвижности Ротгера ему далеко, как Альберто до седин. Но не начав боя его не выиграешь.  В другой раз будет лучше. А нет - так он не марикьяре, ему не положено достигать заоблачных высот в искусстве диких плясок.
Музыка кончилась неожиданно. Последнее движение как будто повисло в пустоте. Эмиль замер в неустойчивой позе, но тут же выпрямился и был приобнят за плечи почти что не запыхавшимся Ротгером. Это, видимо, следовало понимать, как знак одобрения.
- Ну вот, на самом деле все очень просто. - заявил марикьяре, опускаясь на ковер.
И в чем-то он был прав. Всё совсем просто, если правильно понять принцип. Никаких долгих тренировок и сложных схем. Эмиль смеял надеяться, что принцип он понял. Ну а кто не понял - это не сложно, это просто невозможно.
Запыхавшийся больше, чем хотелось бы, но меньше, чем могло бы быть Савиньяк тоже опустился на ковер. Он чувствовал себя приятно усталым и по-иному пьяным. Винные пары куда-то делись, а вот ощущение полной свободы и ветра в голове пьянило по-прежнему. Кажется, это теперь надолго. Ну и пусть!
Говорить не хотелось, и Эмиль просто улыбнулся Ротгеру, а потом подмигнул Берто.

Поймав умоляющий взгляд Берто, Ворон усмехнулся и едва заметно кивнул. А в следующий момент Алва резко ударил по струнам, начиная мелодию.
Струны звенели, дрожа под ударами. Музыка не просто лилась, она словно бы пульсировала, заполняя всю комнату. Но когда мелодия достигла своего апогея, герцог Алва перестал играть, предоставив дозвучать музыке, а потом начал перебирать струны, постепенно ускоряя темп.
Вдруг с жалобным звуком лопнула струна. Она ударила Ворона по руке, оставив на кисти кровоточащую царапину.

Эмиль, как завороженный, следил за танцующим Берто. И с пугающей отчетливостью понимал всю глубину собственного несовершенства. Все логические доводы вроде того, что юноша учился этому с детства, а он попробовал впервые были одинаково ясны и не нужны.
Хорошо, что они с Ротгером вышли первыми. После эдакой феерии у него бы наглости не хватило попытаться. Если уж берешься что-то делать - надо или делать как следует, или не лезть вовсе.
Эмилю бросилось в глаза, что танцевали Ротгер и Альберто тоже по-разному. Ротгер шел за музыкой. Свободный, но ведомый, а Альберто танцевал С музыкой, а не под неё. Он сначала повел музыку за собой, задав ритм, и лишь потом пошел за ритмом. На пределе гибкости, на грани возможностей.
Савиньяка зачаровало зрелище танцующей в отблесках огня фигуры. И тут с жалобным звоном лопнула струна.
Набухшая кровью царапина на руке Рокэ показалась естественным завершением сумасшедшей пляски. А Берто, как недавно сам Эмиль, застыл в движении, провалился в пустоту внезапного беззвучия, расрепанный, будто из груди ударом выбили дыхание. Но он быстро пришел в себя. Задышал ровнее, опустил руки.
Юный марикьяре был прекрасен, и наверняка это знал.
Эмиль улыбнулся Берто и беззвучно (нарушать тишину показалось кощунством) зааплодировал танцору.

Сумасшедший вице-адмирал закончил танцевать и сел, потянув за собой Савиньяка. На этот раз вперед вышел младший Салина. То, что вытворял марикьяре, описанию не поддавалось. Вовсю мелькали руки, ноги, музыка тоже куда-то неслась в бешеном темпе. У Сильвестра закружилась голова, и ему захотелось отвернуться, но тут танец изменился - стал медленнее и плавнее. Кардиналу отчего-то показалось, что созерцание этого танца равносильно подглядыванию за чем-то интимным. Как в замочную скважину. Снова захотелось отвернуться, что Сильвестр и сделал с большим удовольствием, уставившись на злосчастную чашку шадди, в который раз задаваясь вопросом, что он здесь забыл. И дернул же нечистый явиться к Алве именно в этот день! Подвыпившим южанам было хорошо и без кардинала, кардиналу без них - тоже. Было бы. Нет, есть ещё Манрик - замечательная компания. Как отсюда улизнуть, Сильвестр не представлял. На самом деле, думать об этом надо было раньше, а то и вообще сразу уйти. Сейчас, когда марикьяре перешли на песни и танцы, уходить было уже поздно и неприлично, однако дальше вряд ли станет лучше. В такие ситуации Сильвестр ещё никогда не попадал, поэтому что делать, представлял слабо. И ведь даже шадди теперь не попросишь... Не знаю, что ещё написать в этот дурацкий пост. Вот бы сюда вломился слуга с известием, что Его Высокопреосвященство где-то срочно нужен! Размечтавшись, кардинал даже прикрыл глаза, следя за тем, чтобы снова не уснуть.

Альберто слабо соображал, что происходит и что он натворил. Он просто лежал и смотрел в потолок. Потом кто-то помог ему приподняться, и у губ оказался бокал с вином. Все, на что хватило Берто, - это выпить вино, стараясь не захлебнуться. Пить хотелось и зверски, а вина было мало, чтобы утолить жажду...
- В танце жить нужно, Берто. А то что ты делал... Я даже слова не подберу, - голос Ротгера он узнал, судя по всему вина ему дал тоже Вальдес.
Юноша обмяк и закрыл глаза, наконец-то расслабляясь. - Можно еще вина? - прошептал он. - Пить хочется. Очень...

Отредактировано Луис Альберто Салина (2011-03-27 16:32:34)

- Помоги, - улыбнулся. - А то я сейчас вообще себя не чувствую... вроде всего ничего и танцевал, а ощущение, словно на Ундиях всю ночь сходил с ума.
После чего Берто вдруг выдал:
- А кардиналу надо нормального шадди сделать... шутки шутками, но в итоге он сидит и даже шадди выпить не может, а мы тут вином заливаемся. Это уже смахивает на издевательство, а не на шутку...
Еще помолчал и уже совсем тихо задал мучавший его вопрос:
- Ротгер... а альмиранте понравилось? Твой танец он оценил...

Алва отложил гитару и снова перебрался на пол, к остальным. По руке текла кровь, но идти за чем-нибудь, чтобы стереть ее, Ворону было банально лень. Поэтому Рокэ просто слизнул кровь. В свете камина это выглядело довольно необычно.
- Соберрано?
- Ротгер, я понял, что от меня требуется. Сейчас.
Стоило только дернуть витой шнур, как на пороге появился слуга.
- Принесите его Высокопреосвященству шадди, - распорядился Алва. - И проследите, чтобы шадди был без... добавок, - на этих словах Ворон усмехнулся.
Слуга кивнул и исчез, закрыв за собой дверь.
- Главное, чтобы кардинал стал этот шадди пить, - улыбнулся Рокэ.

Альберто рухнул на ковер. Усталый, как тысяча закатных тварей, но наверняка довольный. Эмиль был уверен, что представься ему возможность повторить - поворил бы. Не просто так, конечно, а для кого-нибудь. В этом возрасте всё делают для кого-то. В этот раз для альмиранте, в другой будет для какой-нибудь красотки. И это правильно. Результат стОит цены. Он подарил несколько минут неописуемого пьяного сумасшествия всем, не только своему адмиралу. И за одно это Эмиль был благодарен мальчишке.
Если кто-нибудь не даст ему сейчас же вина - это сделаю я. - решил Савиньяк. После такой пляски должно было ужасно хотеться пить. А сам он сейчас пальцем не шевельнет.
Но кидаться на помощь первым Савиньяк не стал. Пусть заботу проявят свои, марикьяре. Иначе это будет выглядеть так же странно, как если бы Вальдес или Альмейда кинулись отпаивать рухнувшего от усталости Арно, оттеснив их с Ли.
К счастью, Ротгер тут же оказался рядом, влил в парня, поддерживая ему голову, бокал вина. (Его бокал, но это такие мелочи...) Налил еще, пристроил голову танцора у себя на коленях и о чем-то тихо заговорил.
Для героя вечера хотелось что-то сделать. Потрепать по волосам, что-то сказать... Но у Эмиля Савиньяка впервые за много лет не нашлось слов.
Мальчишка пробормотал что-то про шадди для кардинала. Нашел о чем думать в такой момент! Хотя он прав. Шутка зашла слишком далеко.
Рокэ распорядился принести шадди, а Берто уже дремал, и лицо его было прекрасно и безмятежно.
Что ж, значит, похвалы и похлопывания по плечам будут потом. Для этого не может быть слишком поздно.

Манрик уже почти уговорил себя, что в плясках нет ничего интересного. Танцы ассоциировались у него с королевскими приёмами, а их он разве что терпел, не то что не любил.
Другое дело - охота. Вот где настоящее удовольствие: скорость, ветер в лицо, азарт погони...
Но отворачиваться было невежливо, да и не было там ничего интересного, за окном. А тут хоть песни... которые всё вверх дном переворачивают. Леонард не любил ворошить глубины души, от самокопаний одни проблемы, но сегодня это доставляло какое-то мрачное удовольствие.
Он кое-что слышал о марикьярских плясках, но всё равно вздрогнул от неожиданности, когда каблуки застучали о пол, до жути напомнив о маршах и стрельбе. Леонард истово следил за тем, чтобы его лицо оставалось равнодушным, но по ходу танца Ротгера Вальдеса мысли стали ускользать куда-то в сторону. Во-первых, ветер. Откуда он опять взялся? Ещё немного, и Леонард начал бы подозревать, что вице-адмирал носит ветер с собой, как плащ - за плечом.
К счастью, из глупых фантазий его вернуло окно за спиной. Ветер усилился, Леонард чувствовал его спиной и затылком, но окно закрывать не спешил. Ещё немного - и хмельной туман окончательно выветрится. Генерал не сомневался, что как только это произойдёт, он поспешит ретироваться, но пока ещё это всё равно было невозможно.
Манрик уже внимательно следил за танцующим, чуть опустив голову, где-то краем сознания с удивлением отмечая, что если бы и захотел оторвать взгляд, то не смог бы. И почему он решил, что танец - скучнее поединка? Это вовсе не похоже на то, что он видел во дворцах, и это не пьяные солдатские пляски. Это что-то совершенно непостижимое, чужое, но не чуждое. Леонард попытался мысленно отсчитывать ритм, поневоле напряжённо сжимая сложенные на груди руки, но всё время сбивался, хотя, уже начинало казаться, что и сердце бьётся в такт этому странному сумасшедшему ритму и извлекаемым из инструмента Первым маршалом невозможным звукам.
Генерал окончательно перестал контролировать эмоции, не осознавая, что уставился на вице-адмирала почти что завороженно, а вот на Эмиля с искренней завистью. Манрик точно знал, что лично он бы на такое не решился. Ну, по крайней мере, не после такого количества вина.
...Танец кончился, и Манрик едва заметно выдохнул. Ладно, когда сам танцуешь, сложно перевести дух, но когда просто смотришь! "Чушь какая! Это всё от вина".
Генерал только было собрался оторваться от подоконника, чтобы уже хоть куда-то пойти, но тут поднялся юный оруженосец, и Манрик раздражённо замер, обречённо ожидая очередного выворота души наизнанку.
Но это было куда хуже. Это было что-то совсем уж запредельное. У Леонарда разве что челюсть не отвисла, когда он смотрел на то, что вытворял юноша. "Разве это танец? - как-то отстранённо подумал он мимоходом. - Это какое-то безумие, не иначе..." Бешеный гитарный перезвон звучал в ушах, словно гром, и Леонард сам не заметил, как начал легко постукивать ногой в такт, с трудом успевая за незнакомым ломаным ритмом. Он почувствовал, как сознание охватывает весёлый и такой знакомый азарт сражения, и невольно улыбнулся.
И тут всё внезапно кончилось. Привыкший к резким звукам, генерал не дёрнулся, когда раздался звук лопнувшей струны - он просто не понял, что произошло, захваченный врасплох так же, как, казалось, сам танцор.
Медленно, усилием воли, Леонард разжал напряжённые до сих пор пальцы и уставился на кровь на руке Рокэ. Почему-то это заставило его прийти в себя, и нарастающее до этого раздражение захватило его полностью.
Какой-то частью души хотелось восторженно засмеяться, сказать танцорам, что они были замечательны, даже зааплодировать (и, может быть, это могло бы стать началом каких-никаких, но неплохих отношений).
Но Манрик стиснул зубы и, сам не понимая зачем, скорчил насмешливую мину и взглянул на Рокэ.
- Какие страсти, - с удивлением услышал он свой собственный ехидный голос, нарочито громкий. - Рокэ, я понимаю, быть раненым в бою - это почётно. Но раны от музыки и танцев...
Леонард бросил на гитару взгляд, в котором не было ни капли насмешки. Он ещё сомневался, но почти знал, что хочет спросить у Алвы. Но герцог присоединился к компании на ковре, и не было никакой возможности обратиться к нему незаметно от остальных. Манрик собрался с духом и, отделившись наконец от подоконника, подошёл к Рокэ, глядя на компанию на полу с как можно более равнодушным видом (это было сложно, потому что вид вице-адмирала и оруженосца Альмейды тут же вызывал в памяти всё то, что Манрик только что видел).
- Рокэ, - Манрик неловко умолк, не представляя, как озвучить при всех то, что он собирался. - Можно вас на пару слов? - было вопрошено тоном, которым обычно спрашивают "Каковы будут приказания?"

- А вы видите в этом что-то зазорное, генерал?
- Я вижу в этом что-то... забавное, - ответил Манрик, криво усмехнувшись.
"Нет секретов, да... Интересно, а если я задам парочку вопросов о детях Её Величества, вы и эти секреты поведаете своим друзьям?" - зловредно подумал генерал, но, слава Создателю, вслух говорить подобное удержался.
Он опустился рядом с Рокэ, но не потому, что так было удобней Первому маршалу, а потому что торчать у всех на виду совсем не хотелось. Надеясь, что другие будут слишком заняты своими разговорами, чтобы обращать внимание на них с Рокэ, Леонард чуть наклонился к плечу герцога и приглушённым тоном заговорил:
- Рокэ, я хотел вас попросить... если вас, конечно, это не затруднит. Нет, я понимаю, что это весьма странная просьба с моей стороны... Не научите ли меня играть на этом вашем инструменте? На гитаре.
Ужасаться сказанному было поздно. К тому же, для того, чтобы ужасаться, надо было хорошо осознавать. Но не сегодня и не в этом состоянии.

- А может, я тоже хочу позабавиться, - проворчал Манрик. - Кровь меня не пугает. Надеюсь, вы не подумали иначе...
- Исключительно когда вам будет удобно, герцог, - добавил он, будучи в полной уверенности, что уже завтра, очнувшись и пребывая в трезвом уме и здравой памяти, он не подойдёт к особняку Алва и на пушечный выстрел, тем более, с таким поводом.
...На генерала нахлынула странная тоскливая меланхолия, и, в смутной надежде от неё избавиться, он зачем-то уставился в окно. С места, где сидел Леонард, были видны лишь огромная луна, нагло уставившаяся на него в ответ, да верхушка какого-то дерева. Луна либо недавно взошла, либо вскорости собиралась садиться (Манрик в упор не помнил, на восток или на запад выходят окна кабинета Первого маршала), и поэтому была чуть рыжеватой, отчего генерал почти что признал её "своей".
Не прерывая молчаливого, но, без сомнения, весьма дружественного мысленного диалога с ночным светилом, Леонард сцапал откуда-то из-под стола обнаруженную исключительно по наитию и оказавшуюся полупустой бутыль чего-то... в общем, в данный момент, совершенно неважно, чего именно.
Для полной гармонии с окружающим миром не хватало лишь одного - стабильности положения. Разлечься на ковре Алвы, подобно юному Альберто, генерал Манрик посчитал для себя не вполне приемлемым. Однако, он совершенно точно помнил, что где-то тут рядом стояло кресло. На него можно было опереться плечом. Но причиной секундного сомнения Леонарда стал тот факт, что рядом также находился Рокэ, и вот загвоздка: Манрик никак не мог припомнить, с какой же именно стороны от него самого находилось кресло, а с какой - Первый маршал. Для того, чтобы это выяснить, пришлось бы оборачиваться (ну, или голову повернуть), а Леонарду делать этого вовсе не хотелось, так как зрительный контакт с луной был почему-то в этот момент его бытия чрезвычайно важным.
Поэтому генерал положился на волю удачи и прислонился плечом наугад - на правую сторону. Плечо ощутило что-то неподвижное и показавшееся Манрику вполне надёжным и устойчивым. Со спокойной душой решив, что это всё-таки оказалось кресло, а не Рокэ, Леонард принялся за бутыль и начал борьбу с внезапно накатившей сонливостью, мысленно призывая луну в союзники.

Умиротворенный Манрик тоже опустился на ковер, перестав маячить у окна и о чем-то  негромко заговорил с Рокэ. Эмиль мог бы рассылашть, но счел посдлушивание недостойным. Польза сомнительна, а средство бесчестно. Захотят - сами расскажут.
Ротгер с отсутствующим видом перебирал волосы дремлющего (а может, уже притворяющегося?) Альберто. Зрелище было гармонично донельзя, и в то же время отдавало чем-то слишком личным. Даже для того, с кем перешел на "ты". И Эмиль, никогда не страдавший излишней скромностью,  стал смотреть в окно. Хотя бы для того, чтобы понять, на что с таким интересом любуется рыжий генерал. В ответ из окна на Савиньяка смотрела луна. Рыжеватая, будто на неё падал отблеск огня из камина.
- Кстааати, Эмиль, а ты будешь учить своего брата танцам? Я бы посмотрел, правда. Ну, должен же я понять какой из меня ментор.  - проговорил Ротгер.
Эмиль задумался. Весь его опыт подсказывал, что поднять сейчас Ли с пола может только дворцовый переворот или внезапно начавшаяся война. Ни к тому ни к другому танцы отношения не имели. Да и ему самому шевелиться не хотелось. А уж танцевать после Берто - тем более.
- При случае несомненно научу. - лениво ответил он. - Например, если для подписания очередного мирного договора понадобится затанцевать противника до потери сознания. Я обещаю непременно представить наш дуэт на твой суд.
Эмиль усмехнулся и вопросительно взглянул на старшего брата. Вдруг тому всё же вздумается попробовать новое развлечение прямо сейчас?

Кардинал утомился и дремал в ожидании обещанного шадди.

Черная Закатная Тварь, то есть простите, любимая кошка Кончиты, конечно, тихо пробралась в кабинет Хозяина. Огляделась и выбрала наиболее интересный объект для замурчания. Объект сидел в кресле и дремал.
Кошка запрыгнула к нему на колени и утробно замурчала.
- Мрррррррррррррррррррррррррррррр!

Отредактировано Квентин Дорак (2011-04-11 03:38:13)