- О нет! - усмехнулся Эмиль. - Манрики не настолько безнадежны, чтобы удостоиться подобной страсти. Просто их поколение за поколением воспитывали Манрики. А вот если, скажем, взять молодого Манрика, еще не испорченного тессорием, может выйти толковый генерал... Маршал - едва ли, а вот генерал, готов поспорить, выйдет.
Эмиль оглядел присутствующих, будто ища, кто согласится ввязаться в спор. Особенно пристально поглядел на Ли и Марселя. Ли, скорее всего, в спор не ввяжется. Он не любит пари. Да и выигрывать у собственного брата неинтересно. А вот Марсель достаточно азартен и достаточно пьян, чтобы согласиться.
Когда и каким образом разрешится их спор, Эмиль понятия не имел, но сейчас это его не слишком волновало.

- А вот хочу! - Эмиль, распаляясь, махнул рукой, едва не сбив с подлокотника кресла кем-то покинутый бокал. Говоря по чести, про Манриков он сказал в шутку, не подумав, исключительно для примера. Но чем дальше, тем больше ему нравилась эта идея. Пожалуй, если бы кто-нибудь сейчас предложил ему Манрика подходящего возраста, он немедленно приступил бы к воспитанию. - Разумеется, на это потребуется не один год, и начинать лучше в достаточно юном возрасте... Леонарда, к примеру, уже не переделать... Но были ведь Колиньяры супремы и Манрики экстериоры! В любой семье может родиться кто-то... нетипичный. Прославится он едва ли, но и стрелять в него собственным полковникам не придется.

Лионель с ленивым интересом слушал разговор Рокэ и Эмиля. Брата, похоже, всерьёз захватила идея военного воспитания молодых Манриков, Алва нашёл её забавной, и Ли был с ним согласен. Хотя кто знает, из каждого правила случаются исключения, главное вовремя их разглядеть.
- Если мне не изменяет память, старший сын Фридриха Манрика - ровесник Арно, - словно размышляя вслух, произнёс Ли. - Так что у нас будет возможность понаблюдать за тем, что именно из него выйдет.

- Рыжего мориска! - с энтузиазмом выпалил виконт Валме, поглядывая на инструмент Первого маршала с неизбывной тоской и печалью, тем взглядом, в котором надежда таяла стремительно, как январский снег под пламенным взором баронессы Капуль-Гизайль.
Виконт предпринял по возможности незаметную для окружающих попытку подняться с кресла, но решил, что ему, в общем-то, и так неплохо, и оставил это, без сомнения, бессмысленное занятие.
- А если не удастся, - протянул Марсель, задорно болтая почти пустым бокалом, - то напишешь хвалебный сонет в честь господина коменданта Олларии Килеана-ур-Ломбаха! Даже если он к тому времени уже не будет комендантом. Сам я, как ни крути, на такой подвиг не способен, ведь между нами нет такой страсти, как между Ротгером и его партнёром по морским танцам, - виконт тоскливо вздохнул.
"Главное, не напиться до такой степени, чтобы всё-таки оказаться способным на этот подвиг", - философски подумал Валме, залюбовавшись сверкающей гранью бокала.

Похоже, возможность успешной военной карьеры представителя семейства тессория заинтересовала даже далёкого от армии Валме. Или он надеялся таким образом ускорить заключение пари и продолжение музыкальной части вечера? В любом случае, ставки пошли значимые.
- Господа, раз уж в ход пошли такие крупные ставки, как чистокровные мориски, вам следует уточнить некоторые детали, - заметил старший близнец. - Эмиль, до каких пор, по-твоему, браться за подобающее воспитание будущего генерала не поздно?

- Я смотрю, вы весьма основательно подошли к вопросу, господа, - Рокэ пробежался пальцами по струнам. - А по мне, теньент -  это уже поздно, слишком поздно для Манрика. Так что предлагаю не увеличивать ставки, а уменьшить возраст, - герцог подтянул один из колков, проверил звучание и начал неспешно наигрывать какую-то кэналлийскую мелодию.

К нынешнему состоянию, как и к какому-либо другому, подошла бы более романтичная тема для беседы, как считал Марсель, хотя - раз уж о своей страсти поговорил вице-адмирал, почему бы не дать возможность поговорить о том же генералам?
- Дорогой Эмиль, хоть я и был бы счастлив проверить твои литературные таланты, тем не менее, я не намерен усложнять тебе задачу, - очаровательно улыбнулся виконт, развалившись в кресле, подперев рукой подбородок и не предпринимая более компрометирующих попыток подняться. - В общем, меня всё устраивает, а вот устроит ли это вашего теньента - это мне было бы узнать весьма любопытно, - Марсель подмигнул и потянулся к столу за бутылкой.
К сожалению, коварное вино было слишком далеко, а лишних движений делать не хотелось. Валме поглядел на стол с выражением мировой скорби на смиренном лице. Почти мировой. На почти смиренном.

Ротгер едва прислушивался к беседе и к зарождающемуся спору ровно до тех пор, пока не осознал, что он, похоже, засыпает в столь приличном обществе. А когда это он засыпал после суток мотания по делам, а потом и после пьянки с обновляющимся составом пьющих? Непорядок. Так что Бещеный стряхнул с себя сонную одурь, нашел в себе силы подняться с мягкого ковра и передислоцировался на подоконник. Окно после танцев никто не закрывал, так что в спину вице-адмирала теперь дул свежий ветерок, удачно выдувающий из буйной головушки хмель, но не трогающий само буйство и бешенство.
- А вот звания проэмперадора к этому ратному подвигу не полагается? Хотя... Манрик-генерал или смерть как-то не звучит.
Рокэ наигрывал что-то смутно знакомое и Ротгер снова разулыбался, чуть жмурясь, как кот.

- Ну вообще-то я думал, что звание Проэмперадора надо дать Эмилю. Задачка-то весьма и весьма... - Ротгер улыбнулся Ли и горячо поддержал идею о том, что заключенное пари необходимо запить, но удержаться и не заржать, услышав царственное "мы" от Лионеля, он не смог.
- Ли, мы же с тобой на брудершафт пили! - все еще улыбаясь, Ротгер тряхнул головой, пытаясь понять, как бергерское слово "брудершафт" сорвалось с его языка. Обычно в подпитии ему было легче болтать на кэналлийском или талиг, но никак не на бергерском. Похоже, действительно хмель изошел на нет.  Так что он кивнул, со вздохом сожаления оторвался от удобного и уже некоторым образом насиженного подоконника и, подхватив одну из оставшихся нераспитыми бутылок, пошел по комнате, наполняя бокалы собутыльников вином. Хватило всем, хоть и пришлось возвращаться к столу за второй бутылкой, чтобы налить себе и Марселю.
- Ну что, господа, за великолепное военное будущее Манриков и таланты Савиньяков на менторском поприще!

- Неет, - лениво протянул Эмиль, болтая в бокале свежеобретенным вином. - Избавьте меня от Проэмперадорства. Слишком много политики. Готов уступить этот пост Ли за бутылку "Вдовьей слезы". А пока - за будущего генерала, господа! И за моё терпение.
Младший брат подмигнул в ответ старшему, медленно поднял бокал и торжественно сделал глоток.

Отредактировано Эмиль Савиньяк (2011-09-28 14:37:50)

- Господа, позвольте вмешаться! - Первый маршал неспешно наигрывал какую-то мелодию. - По мне так... теньент или корнет - это слишком поздно! Предлагаю внести последние изменения в пари: возраст воспитуемого Манрика! Пускай это будет Манрик только что выпустившийся из Лаик, так куда интереснее! - Первый маршал Талига хитро улыбнулся Эмилю, потом кивнул Марселю.
- Будет вам песня, виконт! Ну что, поддержите мою идею?
И запел:

Море смеется
у края лагуны.
    Пенные зубы,
    лазурные губы...

- Девушка с бронзовой грудью,
что ты глядишь с тоскою?

- Торгую водой, сеньор мой,
водой морскою.

- Юноша с темной кровью,
что в ней шумит не смолкая?

- Это вода, сеньор мой,
вода морская.

- Мать, отчего твои слезы
льются соленой рекою?

- Плачу водой, сеньор мой,
водой морскою.

- Сердце, скажи мне, сердце, -
откуда горечь такая?

- Слишком горька, сеньор мой,
вода морская...

    А море смеется
    у края лагуны.
    Пенные зубы,
    лазурные губы.

Отредактировано Рокэ Алва (2011-10-06 00:36:17)

Эмиль не успел ответить согласием. Рокэ взялся петь. Но песню Савиньяк почти не слышал. Он размышлял о возрастах воспитания юных Манриков и находил, что Алва прав. Куда интереснее начинать с начала, а не заканчивать кем-то начатую работу и исправлять ошибки. Он был еще слишком пьян, чтобы отдавать себе отчет, сколь серьезное и долгосрочное мероприятие затеял, поэтому, дождавшись конца песни, легкомысленно махнул рукой.
- Согласен! Пусть будет совсем еще юный, неоперившийся Манрик.

Мысли о сонете, от всей души предложенном Марселем, как-то незаметно заплутали в закоулках мозга, когда герцог Алва снова взял в руки гитару и стал петь. Ротгер слушал, как поет герцог, примостившись на подлокотник кресла, которое до него занял Валме. Впрочем, кресло было довольно большим и уж всяко могло вместить и самого Марселя, и Ротгера, так что вице-адмирал не заботился, как это выглядит со стороны. Впрочем, когда отзвучала песня, Ротгер не забыл вставить свои четыре суана в разговор о новых условиях пари. 
- А еще лучше было бы взять совсем-совсем юного Манрика. Его же могут испортить воспитанием дома, - Ротгер вздохнул и повернулся к Марселю, вдохновенно выпрашивающему у соберано песню про дам. Умилившись тонкости формулировки: " Что-нибудь простое, веселое и... ну, неприличное, скажем так"  Ротгер фыркнул. А потом заржал, потому как изрядно расслабленный алкоголем мозг подкинул Бешеному несколько песен, которые как раз соответствовали испрошенному. Правда, градус неприличности там зашкаливал. Просмеявшись и чудом не облившись вином, Ротгер обратился к Марселю:
- Трагическое и про девушек? На это только в Гайифе способны. Там все такое трагическое-трагическое, что все девушки умирают уже в начале баллады. А безутешные их кавалеры находят утешение у своих друзей. Оччень поэтично.

-Ну чтож.. раз достопочтенные доры желают песен про дам, пожалуй вам это понравится, - усмехнулся Первый маршал:

О, роза моя, краски дня догорели,
Так выйди скорей на балкон!
Моя королева, примерно неделя,
Как я безнадежно влюблен.
Я встретил тебя на мосту у канавы,
Когда ты стояла, бранясь,
С торговкой базарной... Как ты величаво
Ее опрокинула в грязь!

Маршал повысил голос и с задором продолжил горланить песню.

О, дора моя, и с тех пор я страдаю
И снова пою при луне.
О, дора, ты слышишь меня, дорогая?
Так выйди скорее ко мне!
Я страстью горю, мне не будет покоя!
О, брось мне хотя бы цветок!!!
О, боже мой, что это? Снова помои?..
Могучий и бурный поток!

О, дора, за что? Чем моя серенада
Тебе не по вкусу пришлась?
Так вот кабальеро за песни награда -
На голову вылита грязь!
Я только цветок попросил, дорогая...
О нет, не бросай, пощади!
Не надо в горшке - я и так умираю,
Ведь сердце разбито в груди.

О, как ты прекрасна при лунном сиянье,
Когда ты швыряешь горшком!
Клянусь, ты теперь одержима желаньем
Убить меня этим цветком.
Устрой передышку - наверное, жарко,
А то все бросаешь цветы.
Любимым действительно дарят подарки,
Но разве с такой высоты?

Ну что же, я больше торчать тут не стану,
Топиться пойду вместо сна!
(Вот сцена: выходишь ты утром к фонтану,
А я вдруг всплываю со дна)
Ну ладно, прощай, ухожу, моя донна,
Ведь мне еще надо успеть
К троим забежать постоять под балконом
И всем серенады пропеть...

Допев песню, Алва расхохотался, прижимая струны рукой. - Ну что, господа, надеюсь вам понравилась эта история.

-----
Тэм Гринхилл с некоторыми переделками

Отредактировано Рокэ Алва (2011-11-07 20:01:00)