...Опустившись во вполне уютное кресло у камина, Айрис откинула голову и зажмурилась, наслаждаясь теплом. Она чувствовала себя жутко усталой - до головокружения и блаженной пустоты в мыслях. Девушка нервно теребила прядь волос и часто глубоко вздыхала. Нет, это даже отдаленно не походило на полноценный приступ удушья, но все-таки герцогиня нервничала, и это сказывалось.
Едва оставшись в одиночестве, Айрис машинально вернулась мыслями к ссоре с матерью. Нет, она не ощущала себя виноватой ни на минуту, но все-таки на душе скребли кошки - оттого, что она так обошлась с герцогиней, оттого, что сестры остались дома - один на один с родительским гневом, оттого, что она вынуждена была обмануть людей, которые желали ей добра, в конце концов...
Впрочем, гордость юной герцогини была слишком уязвлена, чтобы просто смолчать, как обычно. Она твердо убедила себя, что отныне не желает жить под гнетом Мирабеллы, что есть и иная жизнь, яркая и интересная, где она, герцогиня Айрис Окделл, тоже может найти свое место. А однажды приняв решение, девушка уже не отступалась.
Путь ее от Надора был долгим и не слишком добрым. Справедливо опасаясь возможной погони, поначалу Айрис гнала лошадь, которую всегда так оберегала, слишком быстрым темпом. Старая добрая Чайка, еще и нагруженная седельными сумками, не выдержала постоянной широкой рыси и пала в пути. Девушка оплакала лошадь, как подругу, коря себя за то, что постыдилась увести из замка коня помоложе и повыносливее и оставить свою кобылку в уютной безопасной конюшне, но жалеть было поздно. Беглянке еще повезло, что случилось это неподалеку от крупного селения, куда она сумела добраться и где купила себе место в идущем в столицу торговом обозе.
Денег едва хватило на это - девушке вовсе не хотелось совсем уж обворовать собственный дом, так что в дорогу она взяла мало. Хозяину обоза было не до того, чтобы щадить внезапно повисшую обузу, да и весенние дороги не способствовали удобству и комфорту - в итоге в столицу юная герцогиня Окделл прибыла обессиленной, вымотанной до предела, но по-прежнему отчаянно-упрямой и исполненной решимости отыскать брата.
Отыскать особняк Савиньяков оказалось куда проще, чем одного оруженосца невесть кого, пусть оруженосец и был герцогом Окделлом - во всяком случае, местонахождение особняка ей указали случайно встреченные по дороге люди. Айрис еще помнила, с какой симпатией к ним отнесся граф Лэкдэми и как, шутя, обещал показать ей столицу вопреки запретам. К тому же, Эмиль мог хотя бы подсказать, где искать Ричарда - и девушка решилась обратиться за помощью к нему.
Везением ли это было или чем-то еще, но слуги Савиньяков не погнали с порога усталую и измотанную девицу с дорожными сумками наперевес, требующую явить ей графа собственной персоной. Напротив, ее проводили в гостинную, к теплому камину, предложили бокал вина и пообещали передать Эмилю, что гостья ожидает его...
От тепла, непривычной в последние дни безмятежности и воспоминаний Айрис разморило. Девушка так и клевала носом, чувствуя, как очертания предметов перед глазами потихоньку расплываются. Спать было нельзя, так что она тяжело замотала головой и с силой ущипнула себя за руку. Помогло слабо - блаженная дрема едва отступила и готовилась к новому приступу.
