Вызывать слугу не стоило. Беспокоить присутствующих тоже. Второй бокал кесарь налил себе сам.

Пока все шло по плану. А зрелище оказалось ещё и ... приятным.

Дитрих поймал взгляд принца... и сам решил забыть о присутствиии кесаря.

Он рывком вздернул Фридриха на ноги и толкнул к столу. Не давая опомниться, Рейнгард прижал его к столешнице и шлепнул стеком — не слишком сильно, скорее побуждая сильнее прогнуться.

Удовольствие накатывало волнами, все более сильными с каждым разом. Возбуждение набирало силу. Видеть подчинение Фридриха было прекрасно. Ещё прекраснее было видеть его ДОБРОВОЛЬНОЕ подчинение. И совсем опьяняюще было видеть его наслаждение... Неприкрытое, животное, искреннее...

Рейнгард знал ту границу, когда боль перестает быть наслаждением... Но Фридрих еще не дошел до нее.
Когда принц уже в изнеможении вскрикивал от каждого удара, Дитрих отбросил стек и провел ладонью по покрасневшей, ставшей невероятно чувствительной коже.
И одновременно начал развязывать пояс штанов.

«Возьму тебя», — пальцы прошлись между ягодиц Фридриха, лаская.

Дитрих с силой провел ладонью по спине Фридриха, заставляя полностью лечь грудью на стол и прогнуться в пояснице. Смочил свою плоть и, направляя себя, прижался сзади.

Рейнгард входил в принца нарочито медленно. Так было тяжелее — но именно так для Фридриха наслаждение было более сильным. Медленно. Постепенно. Чтобы он всем своим телом чувствовал, как его берут.

Возбуждение нарастало, дрожь пронзала все тело мелкими иголочками, член наливался силой, стремясь высвободиться из-под ткани, взять свое, вонзиться, овладеть...

Подчинение Фридриха было желанием, страстью и мечтой. Мечтой несбыточной - его подчинил другой человек, ведь тогда, после убийства Йенса, у самого кесаря не было ни времени, ни желания возиться с бешеным племянником, доставлявшим одни неприятности. Готлиб же и вообще предпочел уйти со сцены, сложить руки, а потом просто умереть, устав от жизни. Люди вообще умирают оттого, что устают от жизни, в этом Готфрид был уверен. А значит, ему самому жить ещё долго...

Но тогда, 17 лет назад, он ни о чем таком и не думал - было некогда вдаваться в философию, нужно было разбираться с последствиями досадного убийства, волной недовольства, пусть и по разным причинам, как западных, так и восточных баронов, общей нестабильной обстановкой в стране и, по большому счету, спасением монархии, оказавшейся на тот момент под явным ударом.

Предложение Рейнгарда взять принца "на воспитание" решило одну из серьезных проблем и, повторись все ещё раз, Готфрид поступил бы точно так же, в этом он не сомневался. Это уже много позже он стал проявлять интерес к собственному племяннику, так и не дождавшись появления здоровых наследников. Сталкиваясь со стеной вполне понятного непонимания (Фридрих имел привычку крайне неприятно усмехаться, и искривленные тонкие губы прекрасно передавали его внутреннее состояние) кесарь раздражался неимоверно: это внешнее подчинение и внутренняя независимость (как и ледяная стена, ее охранявшая) порядком бесили. А Готфрид привык получать свое, и теперь, предъявляя права на принца, он избрал короткий путь - заставить племянника подчиниться, используя известное ему орудие.

Впрочем, на данный момент все мысли отошли на задний план - в голове билась одна-единственная жилка, наверняка отвечавшая за наслаждения. Желание выходило из-под контроля. Из присутствующих никто не мог облегчить его страдания, приходилось рассчитывать исключительно на себя самого.

Рука скользнула вниз,  кесарь кусал губы, дабы не застонать...

Прикосновение к плоти было облегчением, пусть и постыдным.

ТАКОЕ он последний раз делал в 14...

Отредактировано Готфрид Зильбершванфлоссе (2012-04-27 16:22:42)

Дитрих почувствовал, как изменилось настроение принца. Он подался назад и потянул на себя Фридриха, перевернул к себе лицом и поцеловал, не давая возможности отвернуться.

Негромкий голос кесаря:

- Дитрих, оставьте нас вдвоем. Через эту дверь вы попадете в мою спальню - можете там отдохнуть.