Улицы, залитые закатным пламенем, казались зловещими. Впрочем, свет Леонарда Манрика интересовал меньше, чем малолюдность. В этой части города в такое время всегда было тихо.
...Отцовские соглядатаи не обманули - Ричард Окделл действительно был один. Один - имелось ввиду, без своего монсеньора. Рокэ Алву Манрик если и не уважал, то считал достойным уважения, а вот Окделла не особо жаловал. К сожалению, беседовать нужно было именно с ним, и именно без Алвы.
"Не понимаю, почему это дело поручили мне? - хмуро подумал Леонард. - Я не придворный и не интриган. Да, могу отменно солгать в случае чего, но в столице это достоинство всех и каждого".
Манрик твёрдым шагом подошёл к юноше на такое расстояние, чтобы тот понял, что с ним собираются заговорить.
- Герцог Окделл, - сказал он тоном, достойным глухой монастырской стены, - я генерал Манрик. Прошу вас уделить мне внимание. Чтобы вас это сильно не удивляло, добавлю, что надобность в данном разговоре возникла не у меня лично; я был к вам направлен... одной особой.
Леонард размышлял над тем, как бы выразиться так, чтобы юный Окделл не понял до конца, но и мог догадываться, о ком идёт речь, и нашёл, что такой оборот речи подойдёт более всего.

Манрик заметил жест Окделла и как раз не удержался, а скривился так, будто увидел таракана в тарелке с обедом. Когда врёшь целыми днями напролёт, являя миру нечто иное, только не себя, начинаешь поневоле замечать то, что другие скрыть пытаются, но не преуспевают в этом, и генерал был почти уверен, что знает, о чём думает его собеседник.
- Это ни к чему, - сухо заметил Леонард, едва заметно кивнув на руку юноши на эфесе. - Если и есть в Олларии дураки, ставшие бы покушаться на оруженосца Рокэ Алвы, то я не из их числа. Говоря начистоту, сам Алва - единственный, кто может причинить вам вред.
Манрик всем своим видом постарался показать, что беседа доставляет ему такое же "удовольствие", как и самом Ричарду, но он пошёл на это во имя какой-то цели или великого долга, и этот факт весьма ощутимо мешает ему быть довольным сегодняшним вечером.
- Я бы не хотел беседовать о том, о чём собираюсь, здесь, посреди улицы, - деловито и таинственно сообщил Манрик. - Вы не откажетесь пройтись, мм, а хотя бы до набережной? Там сейчас немноголюдно, и подслушать нас будет негде. - И как ни в чём ни бывало добавил:
- Да и я люблю смотреть на закат.
"А вот это уже была лишняя глупость, Дидерих недоделанный!" - рассердился на себя за ненужную и бессмысленную откровенность генерал.

Манрик усмехнулся и пошёл вперёд. "Интересно, если бы я сейчас стал хвататься за пистолеты, это бы привнесло некую гармонию в ситуацию, или мы выглядели бы вдвойне по-дурацки?"
...Закат из пламенного стал багровым. На набережной было не совсем безлюдно, но Леонард на всякий случай внимательно (и по возможности незаметно) осматривал каждого, кто проходил мимо них или находился неподалёку, благо открытое пространство  это позволяло.
Не забывая производить впечатление "человека, которому всё происходящее вообще до жути не нравится", Манрик продолжил начатый разговор.
- Прежде всего поясню, к чему эта дурацкая таинственность с моей стороны.
("Кто бы объяснил это мне!")
- Но как бы я ни захотел с ней покончить, я этого сделать не могу. И не смогу. Понимаете ли, упоминание некоторых имён может принести гораздо больше вреда их носителям, чем их умалчивание. Даже если это доставит неудобство вам. Неудобство в виде подозрений и сомнений относительно правдивости моих слов. Это, конечно, значительно осложняет ситуацию мне, в первую очередь. 
("Закатные твари, я уже заговорил как мой старший братец! Это столица на меня так влияет. Проклятая дыра без намёка на глоток свежего воздуха!")
- Я принял все от меня зависящие меры предосторожности, но даже в этом случае не могу быть уверен, что нас не подслушают, не увидят, не выследят и так далее. Поэтому я не скажу прямо, от кого я прислан. Вы можете догадаться сами, а можете и не догадаться. К сожалению, тут нам придётся довериться случаю или вашей проницательности. Очевидно, особа, о которой я упоминал, надеется на вас в этом смысле. Наверное, она вас либо очень хорошо знает, либо целиком и полностью доверяет вам. Глупо, конечно, но не мне судить.
- Полагаю, что мне даже не обязательно специально просить вас оставить этот разговор втайне ото всех, и в особенности от вашего монсеньора. Вы и так это понимаете, думаю. Повторяю, это не ради моего личного интереса, а ради сохранения чести и безопасности беспокоящегося о вас лица.
Манрик остановился, стоя спиной к закату, чтобы хорошо видеть лицо Ричарда, и негромко произнёс:
- Вы в опасности, герцог, и причём в серьёзной.

- Расскажу настолько подробно, насколько смогу, - поневоле усмехнулся Манрик.
Он молча поглядел на Окделла, размышляя: "Спросит или нет, почему к нему послали именно меня? Ведь какое невиданное унижение для Человека Чести!" - нет, от саркастических мыслей Леонард не мог избавиться, даже когда хотел. "Пока, по крайней мере, не спрашивает. Сам понимает, или просто гордость не позволяет спросить?"
- Я не зря в начале разговора упомянул, что единственный, кто может угрожать вам - это герцог Алва, причём, как прямо, так и посредственно. Так считает тот, чьим посредником я являюсь. Так может посчитать любой здравомыслящий человек. Предполагается, что вы это знаете и сами. И, очевидно, вы знали, на что шли, когда приносили присягу оруженосца. А даже если и не знали, то вас, - Манрик совершенно явно понизил голос, - предупредили.
Последняя фраза могла расцениваться и как вопрос, и как утверждение. Манрик постарался избежать вопросительных интонаций.
На самом деле, в этом вопросе они с отцом разошлись во мнениях. Леопольд был уверен, что встреча была, а его сын, привыкший по жизни осторожничать, не мог поверить, что люди могут быть настолько безрассудны. Поэтому конкретно сейчас Леонард просто "ткнул пальцем в небо".
- И вы знаете печальную историю юноши по имени Джастин Придд, - опять то ли вопрос, то ли утверждение.

Независимый вид мальчишки начал забавлять Манрика. С трудом удержавшись от ухмылки, он ненавязчиво огляделся вокруг, как человек, который беспечно любуется окружающим видом. Неподалеку ошивались только два господина, вызывающие подозрения. Но одного из них генерал знал - тот находился рядом на тот случай, если их с Окделлом разговору кто-то бы вздумал помешать. Второй был Манрику незнаком, и это настораживало. "Интересно, а за кем шпионит этот - за юным герцогом или за мной? Или за обоими?"
Слишком отвлекаться не следовало, и Леонард продолжил говорить, усиленно делая вид, что ему до невозможности скучно:
- Да, я не сомневался, - он уверенно кивнул, так, будто знал ответ Ричарда заранее, но должен был получить подтверждение. - Вас предупреждали, и, конечно же, просили остерегаться. Но не до такой степени, чтобы... - Манрик снова понизил голос, - отказаться от клятвы оруженосца. Человек Чести, отказавшийся от своего слова, пятнает свою честь, не так ли? - и тут генерал позволил себе открыто насмешливо улыбнуться. - Вы ведь поэтому терпите рядом с собой злейшего врага вашего рода, герцог Окделл?
- Впрочем, я отвлёкся. Те, кто искренне о вас заботятся, не были уверены наверняка, но теперь всё изменилось, и нет сомнений в том, что вам грозит та же участь, что и юному Придду. Вы не можете больше оставаться при Первом Маршале, это слишком опасно. Откажитесь от клятвы, тайно уезжайте в Надор или куда-нибудь ещё. А лучше не в Надор, чтобы не подвергать опасности свою семью. Главное, что вы должны понять, - это то, что самое опасное место для вас - Оллария, и ещё более опасное - дом Первого Маршала.
Манрик сделал вид, что старательно подавил зевок, недовольно проговорив:
- Ох уж эти Люди Чести. И о чём только приходится с ними говорить.