Лаура фок Артц, молодая вдова военного медика барона Стефана фок Арцта, вошла в бальный зал быстрой походкой, чуть более энергичной, чем принято для женщины и тем более для вдовы. Однако, по всей видимости, ее это не волновало.

Это был ее первый выход в свет после истечения траура по супругу; Стефан, последние семь лет служивший медиком при Тайной канцелярии, полгода назад погиб при невыясненных обстоятельствах. Вероятно, для самой Тайной канцелярии эти обстоятельства были более чем прозрачными, но для Лауры предназначалась лишь расплывчатая и пафосная формулировка — «при исполнении своего долга перед Отечеством», не объяснявшая ровным счетом ничего. Выведенная из себя отсутствием хоть сколько-нибудь внятных ответов, что на самом деле произошло с ее супругом, Лаура отказалась от торжественного погребения в сопровождении роты гвардейцев, в удивительно непечатных выражениях высказала чиновнику Тайной канцелярии все, что она думает (и всегда думала) об их заведении, и захлопнула двери своего особняка перед всем светом — на целые полгода.

История могла бы позабыться, но этому помешали удивительные слухи, месяц спустя поползшие по эйнрехтским салонам. Поговаривали, что тело своего супруга новоиспеченная вдовица держит в собственной спальне в роскошном гробу.

Можно было только догадываться, что за фантастические перерождения сплетен привели к такому безумному результату; началось все, вероятно, с того, что похорон барона фок Арцта действительно никто не видел. Дальше, возможно, сработал тот факт, что при жизни тридцатишестилетний Стефан был красив невероятно, своей статью и умом с юности сводил с ума баронских, да и графских дочерей, а женился в результате на уроженке Фельпа, девице хоть и знатного происхождения, но сомнительных южных манер. Таким образом, теперь молодой баронессе фок Артц приписывалось помешательство на почве красоты мужа и, соответственно, полная неспособность расстаться с этой красотой, пусть даже и лежащей в гробу.

О том, во что человеческая красота обычно превращается через полгода после смерти, сплетники то ли старались не думать, то ли это знание как раз придавало особой пикантности слухам, курсирующим из уст в уста. Как бы там ни было, все они сходились на одном: гроб был хрустальным.

Войдя, Лаура не стала присоединяться к дамам, что тоже выглядело не вполне прилично, а остановилась в одиночестве возле увитой цветами колонны; коснулась лепестков роз, рассеянно оглядывая зал.

Отредактировано Лаура фок Арцт (2013-03-29 15:42:38)

Лаура присела в реверансе. Сам герцог Фельсенбург решил почтить ее вниманием, как любопытно...

Лаура видела его лишь несколько раз на больших приемах и очень издалека. Герцога сопровождала красавица-супруга с глазами раненой лани и иногда — очаровательный сын. Стефан, помнится, хорошо отзывался о юноше; тот, вроде бы, очень усердно служил во флоте.

На этот раз лани нет, отметила она.

— Вы очень любезны, сударь. Я буду счастлива вашему обществу. Баронесса Лаура фок Артц, — этикет требовал представиться «брату кесаря» первой. Лаура протянула руку для поцелуя.

Отредактировано Лаура фок Арцт (2013-03-29 17:07:20)

– Польщен, сударыня, – Альберт склонился к дерзко протянутой ручке. Представляться было глупо, она наверняка знала, кто он, но он предпочел соблюсти форму хотя бы здесь и небрежно добавил: – Альберт Фельсенбург. Помнится, мне как-то представили вашего супруга. Он сейчас в отъезде?

Он действительно помнил барона фок Арцта – тот, кажется, служил в Тайной канцелярии... занятное совпадение.

Приказание прийти на бал было получено, и задерживаться слишком сильно было не только невежливо, но и глупо. С начала службы в Тайной канцелярии Франц все реже посещал светские мероприятия. Не только потому, что большую часть времени отнимали дела, которых ему давали все больше, но и самому ему стало интереснее сидеть за старыми бумагами и брать себе как можно больше практики.

Теперь же, перейдя на службу к штатс-секретарю Тайной канцелярии, Франц понял, что придется вспомнить опыт, почти утерянный за два года. Впрочем... утерянный ли? Нет, конечно. Форма вычищена, волосы уложены аккуратными волнами, идеальная осанка, на лице легкая улыбка.

Юноша лекой походкой тихо вошел в огромный зал. Представлять его не положено, не того полета птица. Так что первый помощник господина Рейнгарда начал тихо обходить зал вдоль стены, рассматривая гостей.

Известие о назначенном бале привело Элизу в немалое волнение, и тому был ряд причин.
Беременность молодой кесарини стала для герцогини Штарквинд сюрпризом и пренеприятнейшим. Появление наследника могло внести немалую сумятицу в тщательно выстроенную стратегию. А надеяться на то, что и второй потомок августейшего брата окажется непригодным к престолонаследию, было по меньшей мере наивно.
Наивность свою Элиза Штарквинд оставила в глубокой юности. Столь глубокой, что порой казалось, будто её и не было никогда.

Однако правящая чета, похоже, слишком увлеклась друг другом и грядущим счастьем. Давать праздничный бал в то время, как флот кесарии наголову разгромлен талигойцами... От морской силы остались жалкие ошмётки, и те обезглавлены. Адмирал цур зее погиб, вице-адмирал находится под следствием. Руперт... Да, и он погиб. Но царственного родича, это, похоже не волнует нисколько. И в столице - торжество. Что ж. Игнорировать подобное событие она, сестра кесаря, не имеет никакого права, ведь так?

Траурное платье было мучительно тяжёлым. Несколько оттенков серого, строгий покрой, вуаль на волосах и никаких украшений. Да, подходящий вид для бала в честь нерождённого младенца. Скорее всего, это будет расценено как неуважение, но что сравнится с её горем? А Элиза Штарквинд не из тех, кто скорбит тихо.

Распорядитель объявил о её приходе, ни на секунду не сбившись с заученной фразы. Хотя вид герцогини, похоже, шокировал его. Молодец. Что всегда удавалось её брату - так это окружать себя поистине талантливыми людьми. Талантливыми в разных областях.

Она медленно прошествовала в залу, окружённая фрейлинами. На их лицах застыли скорбные выражения, и скорбь эту даже самый проницательный человек не назвал бы фальшивой. Ещё бы. Такой шанс блеснуть на кесарском балу, а велят надевать скучные траурные туалеты. Ничего, милые. Ваши постные физиономии сейчас как нельзя более кстати.

Увлёкшись своими мыслями, Элиза не сразу обратила внимание на пару у стены, но уж когда обратила...
Альберт Фельсенбург, муж Шарлотты, премило беседовал с какой-то сухопарой девицей. Элиза не могла вспомнить, кто это. Она спросит позже у своей старшей фрейлины.
Однако. Некоторым и траур не помеха к приятным знакомствам.
Элиза направилась к щебечущей парочке.

- Приятный вечер, не так ли? Альберт, ваше появление в столице как нельзя кстати.

Отредактировано Элиза Штарквинд (2013-03-29 20:08:37)

Прекрасная баронесса изменилась в лице, как ей и следовало при таком известии и вопросе, но ответить не успела – подошедшая сзади (будто подкралась!) герцогиня Штарквинд не преминула расстроить планы зятя.

– Мы оба в трауре, сударыня, и я не назвал бы этот вечер приятным по очевидному нам обоим поводу, – кланяясь, сухо ответил Альберт. – Позвольте представить вам баронессу фок Арцт – она, увы, тоже недавно потеряла дорогого ей человека.

Лаура сделала еще один реверанс.

— К несчастью, это так, Ваша Светлость, — она склонила голову. — Я соболезную вашей утрате.

Любопытное замечание о «радостях прочих». Руперт фок Фельсенбург, конечно, значимая персона — но не настолько, чтобы отменять праздненства по поводу беременности кесарини. Значит, случилось что-то еще?

Лаура снова присела в реверансе. Как же осточертели эти дурацкие приседания! Она что-то не могла сообразить, как, согласно чопорному северному этикету, следует поступить — отойти самой или дождаться возвращения герцога на месте?

— Не смею вам мешать, — наконец сказала она и сделала несколько шагов в сторону свиты герцогини.

Отредактировано Лаура фок Арцт (2013-03-29 23:54:05)

Взгляд герцога Фельсенбурга не остался незамеченным герцогиней Штарквинд.
Элиза хмыкнула. Весьма акцентированно. И, убедившись, что любобытная баронесска удалилась на достаточное расстояние, практически прошипела, сохраняя, между тем, доброжелательность на лице:

- Дорогой зять, - это слово герцогиня выделила особо. - Постарайтесь, чтобы скорбь не толкнула вас на опрометчивый поступок. Ваши интрижки меня не касаются. Но не стоит давать общественности повод для сплетен. Это не укрепит ваших позиций. Сохраняйте хотя бы видимость приличий.

Посчитав на этом внушение оконченным, она тут же сменила тон.

- Нам многое нужно обсудить, герцог. Надеюсь, вы найдёте возможность посетить особняк Штарквиндов?

Гости всё прибывали, в глазах рябило от пёстрых туалетов. Скорее бы уже началась и закончилась официальная часть. Чем дальше, тем больше Элиза ненавидела шумные вечера.

Лаура проводила герцога взглядом. Похоже, родственнички поссорились. Или женатый Фельсенбург получил от тещи внушение? Лаура отошла еще — оказываться на пути у разгневанной старухи ей не хотелось. В уголку неподалеку шептались знакомые дамы, и Лаура пошла к ним. Они, конечно, никогда не дружили, но по меньшей мере виделись на приемах, куда приглашали Стефана.

Лаура закусила губу. Мысли о Стефане были несвоевременны.

Йонг все-таки не выдержал, почти сразу двинулся ему навстречу. Надо же...

- Я, как видите, остался на прежней должности

Вижу, барон, и это меня несколько озадачивает. Северин светски поклонился в ответ на приветствие.

– Доброго вечера, барон. Передумали открыто переходить под знамена Фридриха когда принц в отъезде?

Йонг улыбался, обезоруживающе приятно... Можно было снова с головой броситься в этот водоворот, но Северин был уже научен горьким опытом, и что бы ни шептало сердце, было губительно его слушать.

– Я всегда осуждал непостоянство, Йонг, – тихо произнес он, едва разжав губы, и скользя взглядом с разрумянившегося лица кесарского секретаря на уже появившегося в другой части зала Рейнгарда.