Беседка была увита небольшими розами какого-то раннего сорта.
И они пахли совершенно одуряюще. Или это ему так казалось?

Одно Леонард знал точно, к такой ситуации он был не готов.
Не готов к тому, что все свои мысли и чаяния нужно было открыть вот уже сейчас. Ведь можно было побыть наедине с ними ещё какое-то время. А может быть так никогда и не решиться на откровенный разговор. Случайно ли, что сегодня всё сложилось именно так?
Что и он, и Леони оказались одновременно в саду, что с ней произошла эта неприятность, что герцогиня Окделл и девица Арамона удалились, оставив их наедине. А как же быть насчёт всего, что произошло много раньше?
И потом. Разве это так сложно - просто сказать так, как есть? Просто сказать правду.

- Сударыня, я хотел бы с вами поговорить, - нужная, вроде бы, но совершенно бессмысленная фраза.
Разве сама сложившаяся обстановка не предполагала, что поговорить действительно надо? Сейчас главное - не загадывать дальше своих собственных слов. Разве это неверно, что именно чувства должны определять решения, а не наоборот?
Леонард посмотрел на сидящую на скамейке беседки девушку. Он не смущался, просто... ощущал себя неуместным.

- Я не знаю, имели ли вы честь заметить, что моё отношение к вам отличается от отношения к другим... нет, не только дамам, а людям вообще.
Конечно, Леонарду приходилось делать признания женщинам. Но бывают признания, а бывают Признания, и ничего с этим не поделать. Второе - случай особенный. А он не знал, как сделать так, чтобы это было действительно понятно.
"Говори правду, только правду. Разве это так сложно? Забудь уроки двора и отца, и говори то, что человек должен иметь право говорить, когда он это чувствует".

- Я думаю, что вы самая прекрасная девушка во всей Кэртиане. Это мнение, я уверен, ничто во мне не способно изменить и не изменит.
Наверное, так надо было сделать - он не осознал, - а может быть и нет, но он опустился на одно колено, так что его взгляд был устремлён на лицо графини Дорак чуть снизу, а её рука оказалась в его руке. Разве могло быть иначе?
Рука была тёплой, как сегодняшнее весеннее утро и солнце, которым оно было пронизано, и очень нежной.
- Но самое главное даже не это, сударыня, а то, что я хочу, чтобы вам это было известно. Как и то, что моё самое большое желание - это быть с вами. И, конечно же, чтобы вы были со мной. Но я могу только мечтать, что ваше мнение совпадёт с моим в этом вопросе. Если бы совпало - я был бы самым счастливым человеком.

Военные уставы составлены по-иному, чем ощущаются душевные порывы. Но даже все прочитанные им стихи о любви не смогли бы помочь выразить собственные чувства. Ведь для них требовались совершенно особые слова.
Как это ни странно, но слова складывались во фразы, а фразы складывались в чувства словно сами по себе. Контроль разума как будто не принимал учатия в этом процессе, и вместе с тем, Леонард осознавал свои слова достаточно чётко и каким-то своим вторым "я" с каждым из собственных слов тут же вторично соглашался.

И у него ничего не было! Какая ирония. Сын одного из самых богатых в Талиге семейств признаётся даме в любви, не имея для неё никакого свидетельства этой любви. Леонард сорвал с ветви куста небольшую розу - только сам цветок, без острого стебля, - и вложил в руку Леони. По счастью, роза оказалась белой, а не розовой (это было бы уже слишком... слишком).

- Леони, я прошу у вас позволения отныне проявлять свои чувства к вам открыто, не таясь. Потому что мне кажется, иначе я уже не смогу. Примете ли вы их?
Почему-то не было никакого ощущения того, что здесь сейчас решается какая-то чья-то судьба. Скорее, ощущение того, что она уже решена. Но от этого не веяло безнадёжностью, а скорее - совсем наоборот.