Эмиль тут же разлил принесенный шадди по чашкам, но отпивать из своей не спешил. Комната наполнилась знакомым с детства запахом, и кавалерист вдруг почувствовал себя на десяток лет моложе. Будто не было никакой войны, и отец еще был жив, а он сам, молодой еще оруженосец, готовился совершить очередной подвиг на любовном поприще.
Если признаться себе честно, Леона Ноймаринен ему нравилась. Нравилась настолько, что носи она другую фамилию, пусть даже и не свою девичью, он провел бы эту ночь в ее спальне. Несомненно, к обоюдному удовольствию. Но соблазнять жену друга пользуясь тем, что он занят войной и делами - подлость.
- Увы, - согласился Эмиль, - "самое начало весны" на Марикьяре здесь еще называется глубокой зимой. Быть может, в следующий раз вам стоит поехать осень и вернуться весной? Да и летний Ноймар вовсе не такой мрачный, как осенний или зимний. Не Эпинэ, конечно, но все равно красиво.

- Здесь в самом деле очень красивая весна, - согласился Савиньяк, все еще не спеша делать глаток. - Она особенно прекрасна после долгой зимы, когда белое постепенно становится серым и черным, а потом в считанные дни расцветает зеленым. Такая весна стоит того, чтобы ее дождаться. В самую первую зиму на севере я едва на лез на стены с тоски. А потом пришла весна... И война. Но тогда мне это казалось столь же радостным событием. В 18 лет так хочется подвигов!
Савиньяк усмехнулся собственным воспоминаниям. На самом деле в первую зиму его угнетал не только холод и снег, но и непривычная разлука с братом. Прошел почти год с окончания Лаик и расставания, но он всё еще не мог привыкнуть... Бедная Леона. Женщинам расставания даются еще сложнее. Они слишком ценят тепло и уют.

- А вам уже не терпится? - улыбнулся Савиньяк.
Такая же нетерпеливая и непоседливая, как тогда, в Эпинэ...
Он все-таки сделал глоток. Шадди оказался весьма неплох. Едва ли кто- то из северян научился его варить. Скорее всего, переезжая, марикьярка прихватила с собой кого-то из служанок. Еще одна девушка, которой холодно зимой... Впрочем, ту девушку он в глаза не видел, а эту всё настойчивее хотелось обнять и согреть.
- Мы постараемся закончить войну как можно быстрее. Думаю, гуси нас поймут. Нельзя же допустить, чтобы такая очаровательная юная маркиза скучала взаперти!

- О, я приложу все усилия! Я буду так красноречив, что не поймут лишь безумцы и самоубийцы, - ответил не менее лукавым взглядом Эмиль. - Но только если вы пообещаете мне за это улыбнуться.
Он поднес к губам чашку, но не глотнул, а только потянул носом, наслаждаясь ароматом и не отводя взгляда от собеседницы. На ее глаза он любовался еще с Эпинэ. Но тогда в них горели любовь и нетерпение, а сейчас в глубине пряталась грусть, хоть и безнадежно сдающая позиции лукавому кокетству.

- Завтра же напишу им официальную ноту, - со всей серьезностью заверил кавалерист. - Вряд ли у меня получится столь дипломатично, как у дядюшки Гектора, но я уже получил обещанную улыбку, значит, отступать некуда. Право жаль, что улыбку нельзя увезти с собой, как кулон или перстень. Уверен, она хранила бы лучше любого щита.
Савиньяк дрался с дриксами и намерен был драться впредь. И вовсе не нуждался в каком-тто особом поводе. Но если кроме благополучия страны можно сражаться еще и за свободу и улыбку молодой красавицы - тем лучше!

- Тогда мне придется провести несколько часов, держа перед вами зеркало, - улыбнулся Эмиль, - чтобы улыбка вышла именно вашей. Но я не стану так вас мучить, я просто запомню её сам и сохраню в сердце.
Разговор уходил в какую-то сентиментальность, явно неуместную в их обстоятельствах, и Савиньяк, сделав глоток уже остывающего шадди, сменил тему.
- Знаете, в детстве, когда мы с братом шалили и имели неосторожность попасться на этом, матушка в качестве наказания заставляла нас вышивать... С тех пор я уверен, что любой, кто на это способен, наделен чудесным и непостижимым даром.

- Не могу сказать, чтобы мы сильно раскаивались в содеянном, - признался Савиньяк, решив не заострять внимания на умении или неумении вышивать портреты. Он бы и детский рисунок вышить не взялся, не то что портрет, - скорее в том, что были пойманы. И очень прилежно учились не попадаться. Мы даже честно соревновались, кто лучше вышьет, но столь тонкая работа не для наших нетерпеливых пальцев.

- Мы старались, - в очередной раз улыбнулся Савиньяк. - У нас была целая система тайных мест и знаков. И в разведке потом, несомненно, пригодилось. А сколько времени понадобилось вам, чтобы научиться так вышивать? Мне любопытно, сколько лет нам пришлось бы провести наказанными, чтобы научиться?
Впрочем, сколько бы ни пришлось, Ли бы выучился первым. Терпения и обстоятельности у него всегда было больше. Впрочем, не попадались они по большей части как раз благодаря усидчивости и хладнокровию старшего из близнецов. Он всегда подмечал  и избегал тех ошибок, на которых младший мог бы попасться.

- Какие сложные рассчеты, - усмехнулся Савиньяк. - Настоящая тактика и стратегия для дам. Впрочем, если бы нам предложили картины, возможно, дело бы пошло быстрее.
Он в самом деле не мог представить себе Леону Салина вышивающей цветы или абстрактный узорчик. Слишком живое и образное воображение. Утесы, скалы, замки - да. Но только не букетики розочек.
Этой женщине вообще не идут розы. Вот матушке идут, а Леоне... Ей надо дарить крупные маки или красные орхидеи. Непременно что-то крупное, с большими мягкими лепестками, алое с черным. Жаль, что в Ноймаре, особенно зимой, ничего подобного не найти. Он бы принес. Может, даже не в открытую. взобрался бы по стене и бросил в окно.

Рассказать... Создатель! А чем он только что занимался? Впрочем, если женщина просит, а погода располагает... Почему бы и нет? Они успели поговорить про северную погоду, а про северные верования еще нет. Когда за окном ярится метель, самое время вспоминать старые сказки, которые иногда настолько близки к реальности, что становится жутко.
- Скажите, маркиза, вам уже успели порассказать о местных верованиях и суевериях? Северяне ужасно суеверены. Особенно бергеры. Даже кэналлийцам до них далеко.

- О да, - не мог не согласиться Савиньяк. - бергеры говорят редко и в основном по делу. О приметах они говорят на изломах... Даже странно, что в прошлом году под излом вам не поведали об обычаях и традициях. Неужели в замке не нашлось бергеров? Впрочем, я с радостью развлеку вас некоторыми подробностями северных верований. Потому что вы абсолютно правы, жить здесь, не зная местных традиций, неразумно и опасно. Я сам несколько лет назад убедился в этом на собственном опыте.

- Вот именно с нарушения этого правила и началась эта история, - неспеша начал рассказывать Эмиль. Он чувствовал интерес собеседницыи смутно догадывался, что интересен ей не только рассказ, но и рассказчик. И это ему льстило. - Один бергерский барон водил дружбу с порученцем моего отца, и однажды под излом пригласил друга вместе с его командиром к себе. Отец решил, что это хороший пово собраться семьей, и в его свите приехали мы с Ли, Альберт Ноймаринен и еще несколько молодых людей. Матушку отец вызвал письмом, чтобы она присоединилась к нам. И вот, когда вся веселая компания, включая всех нас и соседку хозяина дома с дочерью, собралась начинать празднование, в дверь постучали. И кто-то из южан, не зная северных традиций, открыл дверь.
Эмиль ненадолго замолчал, погрузившись в воспоминания. Эту историю ему было вспоминать и приятно и больно. Тогда еще был жив отец, а Ли не изображал ледяную статую, даже несмотря на повязку на глазах. Об этом, кстати, тоже надо будет рассказать. Как они с братом переоделись и оба завязали глаза, чтобы запутать гостей. А вот про наличие там Арсена и Мишеля лучше промолчать. Он намеренно не стал называть имя порученца отца, и спредь не собирался этого делать.

- Хуже! - с притворным ужасом возвестил Эмиль, вырванный из задумчивости заждавшейся продолжения красавицей. - Там были трое гаунау. Как бергеры и гаунау "любят" друг друга, думаю, знает весь Талиг. Можете себе вообразить, какие лица были у хозяев, когда те увидели гостей. Смею предположить, подойди к двери кто-то из слуг или хозяев, так бы эти трое и замерзли в снегу. Но им повезло, а вечер был непоправимо подпорчен. Как минимум необходимостью приглядывать за хозяевами и гостями, чтобы не горячились сверх мер, пренебрегая традициями и верованиями. Надо отдать должное, молодой барон, у которого мы имели честь гостить, весьма преуспел в искусстве владения лицом. Признаться, не уверен, что в ту пору я смог бы столь же быстро скрыть свои чувства.

- Именно этот вопрос и был задан нежданным гостям, - довольно кивнул Эмиль. Разговор поворачивался так, что можно было переходить к самой интересной части истории. - Признаться, мне пришло в голову, что они лазутчики. Но вот так открыто заявиться в дом к бергерам?! К тому же, с ними была дама. Весьма молодая и на вид не слишком-то искушенная в военном деле и простой походной жизни. И что бы вы думали? Господа взялись утверждать, что никакой границы не пересекали, а ехали себе по родной гаунау, припозднившись с охоты. Но тут налетела ужасная метель, в которой ничего нельзя было разглядеть. Она кружила их и мотала, а потом так же сгинула, как и появилась. Они увидели вдалеке огонек, поехали на него и оказались у дверей этого самого дома. Как вам это нравится?
Эмилю нравилось рассказывать этой женщине. Она слушала с интересом, проявляя живое любопытство. Казалось, каждое услышанное слово ей в радость. Для такой слушательницы хотелось говорить и говорить, хотя раньше Савиньяк не замечал за собой тяги к сказительству.