Мерзкая погода, тяжелая служба, вино и разбитое сердце всегда были плохими советчиками, а потому дворянин, топтавшийся у дверей особняка и обдуваемый всеми ветрами, крайне мало напоминал  подтянутого молодого человека, которого столица знала как адъютанта Его Высочества принца Фридриха.
- Мерзавец и психопат, - помянул непосредственное начальство Шпрейденбург, прикладываясь кулаком о дверной косяк и оставляя на нем следы крови. - А я идиот...
Годы, потраченные на то, чтобы заслужить расположение венценосного негодяя, теперь казались прожитыми зря, а сам он ощущал себя ничтожным и никому не нужным, может, потому и бросился искать успокоения души в "Мечте охотника" - низкопробном заведении, которое и при желании-то не назовешь трактиром.
Вино оказалось паршивым, отбивная горелой, компания парней за соседним столом слишком шумной и подталкивающий взяться за шпагу. Решив в конце концов, что башмачник, отмечающий с друзьями завтрашнюю свадьбу, никоим образом не виновен в его, Эрика, дурном настроении, Шпрейденбург попросил у хозяина бумагу и чернила. Мысль была шальная, ну да чем Леворукий не шутит, наскоро нацарапав записку и вручив трактирщику пару монет, молодой человек велел доставить письмо по означенному адресу и, не дожидаясь ответа, направился пешком к знакомому особняку, о косяк двери которого и сбивал теперь кулаки.

Воспоминание о тонком шраме на холеной щеке заставило обрушить еще один удар на внезапно открывшуюся дверь. Кулак пронесся рядом с ухом хозяина дома.
- Простите, барон, - гость заметно смутился.
Йонг не высказывал ни малейшего недоумения ни по поводу его визита, ни по поводу состояния, а он еще машет кулаками вокруг светлого чела королевского секретаря. Пристыженный Эрик позволил ввести себя в дом.
- Касерой надо заливать не руку, а душу, - вырвалось непроизвольно. - Впрочем, простите, зря я, наверное, пришел.

- Оба? - Взгляд Эрика приобрел подобие осмысленности. Выходит, у Йонга тоже неприятности? - Так я не вовремя?
Или вовремя? Общество врага друга или друга врага иногда хоть и кажется неуместным, все же стократ желанней тягучей тишины,  которую тревожным звоном раскалывают они... Мысли.

Взашей его не выгнали, сесть предложили, что ж, незваный гость, пожалуй, и впрямь может остаться. Эрик бросил плащ на спинку кресла и привалился к оному спиной, усевшись на полу у камина.
- Такого невоспитанного гостя у королевского секретаря наверняка еще не было, - мрачно усмехнулся Шпрейленбург, переводя взгляд на саднившие костяшки. - Ааа... Ерунда.
Быть с кем-то рядом, пусть даже почти незнакомым было сейчас спасением. Он и не думал, что воспользуется приглашением барона, а теперь... Но что же случилось с хозяином? Адъютант слишком долго ставил интересы другого человека - Фридриха- превыше своих, что и сейчас не мог не заметить, что господин Йонг чем-то расстроен, но едва только задумался, имеет ли он право поинтересоваться, что же случилось, как был вынужден стиснуть зубы - касера жгла немилосердно.

- Больно, - думая о чем-то другом, согласился гость.
Пальцы до побеления костяшек сжимали ножку бокала. Уходить не хотелось. Здесь в чужом доме, у чужого камина боль и ярость, бушевавшие в душе, начали немного утихать. Нет, лучше не стало, но теперь Эрик хотя бы точно знал, что не бросится со шпагой на случайного прохожего, не затеет драку в таверне, может быть, даже не напьется.  Завтра надо быть на службе, желательно на своих ногах, - мелькнула здравая мысль, не исключено, что последняя за вечер.
В Тайную Канцелярию возвращаться не хотелось, не сегодня. Вечер он проведет здесь, ночь - шатаясь по улицам столицы в слабой надежде выветрить остатки хмеля и липкие, словно смола, думы. Хорошо, что сейчас рядом барон. Эрик положил здоровую руку Йонгу на плечо.
- Спасибо. Честно сказать, не ожидал, что застану вас дома.

Здесь было комфортно и уютно и вызвериться на окружающих подобно начальству больше не тянуло. Раньше он не замечал за собой жестокости, но сколько, сколько всего незаметно перенял у принца. Улыбка, больше похожая на гримасу, тронула губы.
- Вы слывете интересным собеседником, к тому же служба у кесаря может требовать на некоторых приемах и аудиенциях...

Разговоры о Фридрихе и службе вынуждали Эрика немедленно уйти, но  вот только он попытался подняться, комната предательски закачалась перед глазами. Пришлось вновь сесть на пол, делая вид, что он всего лишь хотел устроиться удобнее.
- Вы правы, - рассказывать о происшедшем он бы ни за что не стал. - Политика, знаете ли, вообще вещь утомительная.
В закулисных играх первых лиц кесарии в первую очередь страдают их приближенные, и оба это прекрасно знают.

Голова постепенно прояснялась, и Шпрейденбург наконец-то понял, насколько он голоден. Последний раз он завтракал в канцелярии, да и прогулка по свежему воздуху потере аппетита не способствовала, а уж на последний адъютанту и раньше жаловаться не приходилось.
- Тогда мы будем самыми странными шадами, забравшимися за какими-то закатными тварями на завывающий метелями север, - Эрик мрачно усмехнулся.
Им только и остается, что говорить о погоде - даже будучи в столь странной ситуации, подозрения никуда не делись. Разве что, быть может, ослабли, но гость все равно оставался соглядатаем Фридриха, а хозяин продолжал быть под подозрением.
- Благодарю, не откажусь.
Еще бы, он сейчас бы подметки сапог сжевал, но что заставляет барона быть столь любезным? Взрослый человек, к которому к ночи завалился мальчишка да еще и, что греха таить, малость не в себе. Или таков и есть настоящий Йонг? С нарастающим изумлением и восхищением во взгляде Эрик созерцал стоящего напротив мужчину, запоздало осознав, что хорошо бы помочь с ужином.

Южане... Вот уже несколько лет все они вспоминают при этих словах одного человека,  одним своим существованием так или иначе, угрожающий границам кесарии - факты подтверждали, что талигский маршал - величайший полководец своего времени...
И чего только в голову лезет, - тотчас же безмолвно одернул себя Шпрейденбург, чувствуя, что вслед за мыслями о чужих победах вернутся собственные честолюбивые мечты. На них он сложил несколько лет жизни, так ничего и не добившись. Принц Фридрих все еще продолжал  оставаться мерзавцем и психопатом, но подлецом и бездушной скотиной быть уже перестал. Эрика накрыла волна запоздалого раскаяния. - Его Высочество сам не волен в своих поступках. Это болезнь, с ней ничего не поделать, и сейчас, может быть, он нуждается во мне...

- Да, пожалуй, - в ответ поднял бокал Эрик, серьезно глядя на хозяина дома. - Простите, я задумался. И тем не менее,  скорые перемены в настроении южан хотя бы избавляют от их холодного презрения. - Единственный южанин, с которым Эрику довелось общаться, был маркизом Салиной, а уж мальчишка никак не напоминал чванливого вельможу. Интересно, чем насолили кэналлийцы Йонгу? Или... Связь с послом, которая так заинтересовала Тайную Канцелярию, тоже могла быть причиной. - Впрочем, я почти не имел дела с южанами....

Хотевший было уйти адъютант, на время притих.  Одна часть сознания рвалась к предательски оставленному принцу, другая безмятежно жевала мясо, наслаждаясь загадочными, но от того не менее приятными речами, а сам молодой человек чувствовал себя так, словно в его голове резвилась свора гончих, но теперь в Эрике заговорило еще и природное любопытство.

Отредактировано Эрик Шпрейденбург (2012-08-21 19:48:34)

Что лучше, Эрик не знал. Он вообще мало что понимал в этом странном вечере и не менее странном визите. Если бы Фридрих поручил следить ему за подозрительным секретарем, его, адъютанта, поведение еще можно было как то объяснить, а так...
- Наверное, вам лучше знать.
Привычка соглашаться с начальством проявилась в самый неподходящий момент. Теперь барон еще подумает...А, кошки с тем,что подумает барон, хуже, чем сейчас уже вряд ли что-то можно представить. Шпрейдинбург мрачно усмехнулся.
-Представляю, как выгляжу в ваших глазах, сударь. Простите.
Извинение вышло наивным, почти мальчишеским. Так мог признавать свои ошибки десятилетний Эрик, напугавший мать побегом в городок близ замка, но никак не адъютант Его Высочества, и все же предательских ноток в голосе скрыть не удалось.