Несмотря на разгар лета, здесь, на побережье, было прохладно. Возможно, из-за ветра.
Невзирая на довольно живописные виды, Конрада не покидало ощущение тоскливой пустынности и одиночества. Нет... Это было ощущение покоя. То, которое почти не посещало его на войне, даже во время затиший.
Можно ли быть не готовым к покою?

Он остановился на пороге, несмотря на то, что ещё мгновение назад был полон решимости. Он хотел войти в этот дом. Ведь хотел же? Если бы отец выжил, то сделал бы это сам. Впрочем, обманываться не стоило. Новоиспечённый граф Дерринг желал этого визита. Откуда же эта глупая неловкость? Он поступает правильно, так велит честь.
Он уже поднял руку, чтобы постучать, как дверь распахнулась сама, и на пороге показалась девица, судя по одежде, горничная, или вроде того.
Конрад застыл, не зная, с чего начать.
В самом деле, как себя назвать, как объяснить причину своего визита? Какие вообще слова подходят в таких ситуациях?

- Господин? - удивлённо обратилась к нему девушка, с нескрываемым любопытством разглядывая его мундир.
- Мне нужна хозяйка... госпожа Вайс, - почти уверенно проговорил Конрад, решив, что называться рано.
- Госпожа больна... - слегка растерянно ответила девица. - Но...
- Тогда её сын, - Хелле сейчас должно быть, кажется, семнадцать или восемнадцать. - Ведь он теперь старший мужчина в семье, насколько я понимаю?
- О... - ещё более удивлённо выдохнула собеседница.
Судя по всему, она сочла, что происходит нечто выше её понимания, поэтому просто впустила странно осведомлённого гостя в дом, спросила, не нужно ли чего, и попросила подождать.

Несмотря на приглашение присесть, Конрад остался стоять, разглядывая внутренне убранство небольшой гостиной. (Или это после грандиозных, поражающих воображение залов замка Декслерштайндт она казалась ему таковой?) Невзирая на весьма ощутимую скромность, дом был очень опрятным и даже уютным.
Молодой человек вдруг почувствовал сильное волнение - настолько сильное, что неприятно заныла рана на руке.
"Что я должен сказать? Я хочу... Позвольте мне облагодетельствовать вашу семью? У нас с вами общее горе... Создатель!.."
Надо сделать это сегодня, сейчас. Через две недели ему уже нужно быть в Эйнрехте, и возможности больше не представится.

Конрад обернулся на голос и на мгновение растерялся.
Юноша, окликнувший его, показался ему незнакомцем. Первой мыслью было даже - не ошибся ли он?
Но приглядевшись, понял, что - нет, ничуть.
"Создатель... Хорошо, что они живут не в столице".
Возможно, если бы Конрад точно не знал, он бы где-нибудь прошёл мимо этого юноши, даже не взглянув, но он знал, и поэтому увидел в нём именно того мальчишку, с которым когда-то давно излазил родные скалы и которого пытался научить ездить верхом на своём новом жеребёнке. Это было безумно давно. Сейчас они были другу другу чужими людьми.
- Господин Вайс, - вежливо кивнул полковник, делая несколько шагов навстречу, но не подходя слишком близко; обращение показалось чужим и неуместным. - Моё имя Конрад фок Декслерштайндт. Я полагаю, вы по...
"Что ты хотел сказать, Создатель правый! "Я полагаю, вы помните меня?" Да ведь ему тогда было ещё меньше лет, чем тебе".
- Я полагаю, вы слышали эту фамилию.
Почему-то он представился именно так, а не графом Деррингом, но думать об этом было недосуг.
Чувство неловкости всё возрастало. Несмотря на годы сторого воспитания, Конрад не любил юлить и предпочитал объясняться прямо, но сделать это в данной ситуации было невозможно. Либо же он просто не мог придумать способа это сделать.
- Я слышал, вы потеряли отца. Примите мои соболезнования, - ему удалось убрать из голоса нотки настороженности и неуверенности, и фраза прозвучала вполне искренне.
А может быть, просто потому, что Конрад хорошо понимал то, в чём выражал соболезнования, - его собственная рана была ещё слишком свежа.

- Хелле... Да, я помню, - немного грустно улыбнулся Конрад.
По-видимому, юноша его не узнал. Не помнил. Что же, это было вполне естественно.
"Но не за воспоминаниями же ты сюда пришёл! Итак, ты граф Дерринг, наследник графа фок Декслерштайндт. И тебе нужно каким-то образом объяснить юноше по имени Хелле Вайс, с чего ты вдруг явился в его дом".
Конрад понимал, что нужно переходить к делу, не бродить вокруг да около, но заготовленные заранее слова так и не пожелали вернуться.
Поэтому он не стал долго размышлять, а спросил то, что на данный момент показалось ему наиболее важным:
- Как ваша мать? Ваша, гхм... Девушка, которая открыла мне, сказала, что она больна. Здешний врач достаточно компетентен, чтобы помочь ей? Иначе я мог бы пригласить кого-нибудь из Эйнрехта.

- Это радует. Надеюсь, она совсем поправится в скором времени, - искренне, как мог, прокомментировал Конрад, несмотря на то, что женщину, о которой шла речь, сам помнил гораздо хуже, чем её сына.
Юноша всё ещё вёл себя настороженно, и разговор не клеился.
Впрочем, Конрад винил в этом только себя. Ему было довольно сложно представить, что сейчас чувствует Хелле, и у него не было никакого шанса это понять. Тем не менее, неловкость нужно было хоть как-то сгладить.
Полковник видел только один шанс сделать это - начать наконец-то говорить начистоту. Он никогда не был ни дипломатом, ни изысканным оратором, значит, прямота - это всё, что ему оставалось.
- Господин Вайс, - начал он, чуть нахмурившись от того, что усиленно пытался сосредоточиться и не позволить отвлечённым, не  имеющим отношения к делу мыслям мешать ему ясно высказаться, - я понимаю, что мой визит, должно быть, кажется вам... странным. Но долг требует, чтобы я... - Конрад умолк, потому что понял, что просто не знает, как сформулировать свои слова, чтобы его предложение не выглядело просто подачкой от "сильных мира сего". - Я хочу помочь вам. Вашей семье. Вы сейчас в сложном положении, так как остались без кормильца и защитника. А у вас, должно быть, есть младшие братья или сёстры...
Конрад знал, что у Вайсов был ещё один ребёнок, но не хотел сейчас выдавать этого знания. Каждому неприятно будет понять, что о нём разузнавали, словно шпионы на территории врага.

"Зачем. Если бы я сам знал".
Конрад чувствовал себя странно. С одной стороны, прямые и краткие ответы Хелле его несколько обескураживали, а с другой... разве не такого разговора ему бы хотелось? Разве не проще было говорить именно так - начистоту?
Но начистоту могут говорить до конца только те люди, между которыми нет тайн. ТАКИХ тайн.
- Я хочу помочь, Хелле... господин Вайс, - как странно ему было называть этого упрямо глядящего на него юношу "господином".
В какой-то момент Конраду даже показалось, что Хелле сейчас укажет ему на дверь. Но этого не произошло, и в его силах было сделать так, чтобы не произошло до того момента, пока он не сможет выполнить свою миссию.
- Вы можете считать это нормальным человеческим желанием, - гораздо менее бесстрастно, чем собирался, сказал полковник, чуть подавшись вперёд. - Вы нуждаетесь в помощи, а я могу эту помощь вам оказать. Даже если не брать во внимание  то, что когда-то мы...
"Дружили?"
- ...были знакомы, должен сказать, что это также было желанием моего отца, - молодой человек говорил твёрдо и несколько отрывисто, не давая себе возможности задуматься о том, как звучат его слова, чтобы не остановиться на полпути. - Я полагаю, что он сам захотел бы навестить вас. К сожалению, он погиб. Около трёх недель назад, у Айзмессера. Поэтому выполнение его желания выпало мне. Но поверьте, это было и моим желанием тоже. Я не хотел бы, чтобы вы бедствовали.
Причины Конрад озвучивать не стал. Какое они сейчас имели значение? Для Хелле - уж точно никакого. Их совместное прошлое, в любом случае, было всего лишь прошлым.

Конрад неосознанно сел напротив Хелле, чуть суховато кивнув на выражение соболезнования.
Должно быть, эта откровенность с его стороны была неуместна. Ведь юноша мог подумать, что он сказал это, чтобы вызвать сочувствие и таким образом расположить его к себе. Подобные методы Конрад не любил и был несколько раздосадован тем, что сам мог создать такое впечатление.
Как расценивать удивлённый взгляд собеседника, он так и не понял, но решил, что сейчас об этом не стоит задумываться.
- Я бы мог устроить ваш переезд в столицу. Конечно, когда ваша мать полностью оправится. Вам нужно найти хорошее место. Возможно, вы хотели бы служить? Если так, то где именно? Я знаю некоторых хороших офицеров в Эйнрехте, которым нужны порученцы. Если у вас всё-таки есть младшие братья или сёстры, то им нужен воспитатель.

Конрад удивлённо вскинул брови.
- Другим семьям? А при чём тут они? - несколько растерянно переспросил он.
"Он меня что, с сестрой милосердия спутал?"
- Я хочу помочь именно вам.
Отказ был несколько неприятен, но вполне понятен. Юношеская гордость, что же ещё. Возможно, господин Вайс просто не осознал в полной мере своё положение и положение своей семьи.
Полковник чуть нахмурился, опустил голову, словно размышяя, затем снова поднял взгляд на Хелле.
На мновение вдруг стало интересно, что было бы, знай этот юноша об истинном положении дел.
- Я в чём-то понимаю вас, - сосредоточенно заговорил Конрад. - Но никто и не говорит о том, чтобы продвигать вас по службе. У нас в семье такая позиция не одобряется - ценятся заслуги. Вы будете вполне самостоятельно доказывать свою доблесть и верность кесарии, но я могу дать вам возможность начать так, как надо, и там, где надо.

Конрад очень не любил во всякого рода беседах вилять и ходить вокруг да около. Он не умел на раз "раскусывать" людей и не мог понять, где в довольно-таки настойчивых вопросах Хелле заканчивается вежливый интерес и начинается целенаправленное желание знать.
- Я хочу помочь именно вам, потому что помощь нужна именно вам. Другие люди тут совершенно ни при чём, - как мог убедительно выговорил полковник, убедительным себя отнюдь не чувствуя.
Где-то в глубине души поднималось глухое раздражение, и хуже было то, что сам он понимал необоснованность этого чувства.
- Как я уже говорил, это было желанием моего отца, - негромко произнёс молодой человек, размышляя, будет ли этого достаточно.
Конрад не слишком хорошо умел ставить себя на место других людей. Он понимал, что сложившаяся ситуация для Хелле куда более из ряда вон выходящая, чем для него самого, но что с этим сделать - не имел понятия.

Ну конечно - это казалось так просто, когда слова сказаны, но так сложно, когда пытаешься понять в одиночку.
Конрад чуть подался вперёд.
- Так в вас говорит обида? Хелле, неужели это повод, чтобы отказываться от того, что вам так необходимо? Вы подумали о своей семье? - чуть более сурово, чем хотел, проговорил полковник.
Конрад поднялся и сделал несколько шагов. Он слишком разволновался, чтобы сидеть на месте.
- Я понимаю, как это выглядит, - лукавить было неприятно, но слова вырвались сами собой. - Но поймите, на пороге смерти человек многое понимает из того, чего не понимал раньше.
Молодой человек сложил руки на груди и опустил взгляд.
- Покойный граф Дерринг умер не сразу. Возможно, близкая смерть заставила его поступить так, как он по какой-то причине не мог поступить при жизни, - говорить стало тяжело, Конрад понимал, что скверно скрывает свои эмоции, но ничего не мог поделать.
В его словах было больше злости на самого себя, чем на отца или упорствующего юношу.
- Он хорошо относился к вашей м... семье, поверьте, - еле выдавил из себя полковник.

Полковник несколько опешил от последовавшего эмоционального отпора.
- Нет... Нет! - возразил он. - Я думаю, вы не в том возрасте, чтобы вас воспитывать, да и зачем мне это делать? Тем более... заставлять? Создатель! Кем вы меня считаете? Я пришёл к вам с добрыми намерениями.
Признаваться в том, что ему не хотелось уходить, не выполнив того, что собирался, Конрад не хотел даже себе самому.
- Если это не обида... - добавил он тоже спокойней, глядя на юношу, - то что? Гордость?
Следовало прекратить этот разговор и уйти. Следовало. И Конрад так бы и поступил, если бы не был уверен в том, что это слишком похоже на отступление. Нет, даже, скорее, на бегство.

"Ты не можешь объяснить причину отказа, а я - причину самого предложения. Так что же делать?"
- Я уже сказал, чего хочу, Хелле. Но на кону не твои чувства, а твоя жизнь! - Конрад и сам не заметил, как распалялся всё больше. Он говорил искренне, но понимал, что в некоторых ситуациях этого мало - нужно уметь убеждать. - То, что я знаю - это что у тебя нет такой причины, кроме обиды. Но мы уже не в том возрасте, чтобы принимать во внимание то, что было в прошлом. Я всегда относился к тебе хорошо. Разве причина только в том, что теперь мы стали понимать суть лежащей между нами пропасти?
Свою речь полковник выпалил чуть ли не на одном дыхании, запоздало осознавая, как, должно быть, нелепо выглядит знатный дворянин, говорящий такие слова, настолько утративший над собой контроль. Его учили воевать, а не вести переговоры, а на войне чувства всегда помогают выжить, в то время как в придворном словоблудии могут погубить.
Но здесь не дворец, а Хелле не придворный.
Когда-то они друг друга понимали, невзирая на существенную разницу в статусе. Неужели всё настолько изменилось? Может быть, отец предвидел и это? Может быть, именно так всегда и происходит?
- Ты не хочешь принимать помощь от графа Дерринг, наследника Декслерштайндтов, или от Конрада - мальчишки, которого ты когда-то знал, и который был когда-то таким же, как и ты? - негромко спросил молодой человек.
Он и так уже, должно быть, нарушил все правила приличия, какие только мог. Так к чему теперь кривить душой?

- Возможно, ты прав, и выяснять действительно незачем, - твёрдо ответил Конрад. - Поэтому лучше действовать. Поэтому я и пришёл. И именно сейчас, не позволив себе думать, что пришёл я поздно. Послушай... - молодой человек сделал шаг к Хелле, но остановился.
На войне смена дистанции могла дать преимущество или лишить его, но здесь всё зависело совершенно от другого.
- Прошлое в любом случае остаётся частью нас самих. А в нашем случае, Хелле, это ведь не только наше прошлое. Мой визит сюда - это не прихоть, не аристократический каприз, - Конрад тронул рукав одной руки другой, словно рана снова его беспокоила, хотя сейчас ему могло показаться всё что угодно. - Покойный граф Дерринг любил твою мать.
Полковник опустил глаза. Имел ли он право выдавать чужую тайну - не имело значения. Он не мог знать, признался бы отец когда-нибудь при жизни, и особенно тому... или нет.
- Мой отец... должно быть, он думал, что это единственное, что он может для неё сделать. Я дал ему слово, я должен был это сделать, - в отчаянии проговорил Конрад. - Он, конечно, не знал, что наши желания помочь вам в какой-то мере совпадают, но я не мог действовать по своей воле. Не мог и не имел возможности, но его смерть освободила разом его и меня и дала мне возможность. Как бы это жестоко ни звучало. Наследники знатных семейств гораздо менее вольны распоряжаться своей жизнью и своей волей, Хелле, чем ты можешь себе представить.
Не зная зачем, молодой человек шагнул к небольшому окну, стоя к собеседнику вполоборота. Если бы не этикет, он бы вообще отвернулся ненадолго. Хелле нужно осмыслить то, что он ему говорит, и Конраду почему-то казалось, что некоторые вещи лучше осмысливать, когда на тебя никто не смотрит, создавая хотя бы иллюзию уединения.

Если до этого момента у Конрада и оставались какие-либо подозрения на тему того, знает ли Хелле хоть что-нибудь о своём истинном происхождении, то теперь они практически развеялись.
- Это не было намёком или попыткой аргумента, - негромко, но твёрдо ответил молодой человек, прямо глядя в лицо стоящего напротив Хелле. - Это было правдой.
Он был Декслерштайндтом, и его сызмальства научили тому, что если уж говоришь правду, умей сказать её так, чтобы было понятно, что это действительно правда, и ты не станешь юлить и лукавить только оттого, что она может быть кому-то неприятна.
- И если ты не знаешь, что ты... - Конрад понял, что не сможет этого произнести. Просто не сможет и всё. - Если не знаешь, что ты... - потому что есть кое-что превыше правды. Что именно - на это у графа уже не хватило слов даже мысленно, чтобы выразить. - ...То хотя бы это знай, - как-то не вполне связно закончил он, просто радуясь тому, что всё-таки закончил.

Казалось, ещё немного, и мальчишка набросится на него с кулаками. Допускать этого было ни в коем случае нельзя. От подобного исхода больше всего пострадает сам Хелле. Раз уж не вышло помочь, так нужно было хотя бы не навредить.
- Господин Вайс, - Конрад попытался заговорить другим тоном, более официальным, как в самом начале визита, но не преуспел в этом. - Я не желаю вынуждать вас продолжать делать то, чего вы не желаете, так что, в таком случае, позвольте откланяться. Я не стану более огорчать вас своим присутствием.
Он коротко, совсем по-военному, кивнул, развернулся на каблуках и проследовал к выходу. Уже у самых дверей он всё-таки обернулся и уже гораздо более спокойным голосом, чем до этого, добавил:
- В вас говорит гнев, и притом я уважаю мнение вашего отца, который, несомненно, был достойным человеком, но всё же считаю своим долгом ещё раз повторить - если вы будете испытывать какие-либо затруднения, то обращайтесь ко мне. Я теперь буду неотлучно находиться на службе в Эйнрехте. Как бы вам ни хотелось, полагаю, забыть всё это и сегодняшний разговор, всё равно есть кое-что, что нас связывает, и вы не сможете от этого отмахнуться - сейчас или потом. Всего хорошего.

На душе было тошно. Когда Конрад выходил из дома Вайсов, его обуревали настолько противоречивые чувства, что дать определение этому сумбурному клубку он бы не смог при всём желании. Он вообще не умел как следует понимать подобные сложные чувства. Ни чужие ни, что печально, свои. Ощущение досады, подавлённого гнева, ущемлённого достоинства, огорчения, глухой грызущей тоски и ещё много самых разных неприглядных эмоций - вот что он уносил с собой в душе после этого визита.