Вернер ждал этой встречи много долгих месяцев - не бывало и дня, чтобы он не вспоминал о кесарине. А каждое более-менее интересное событие тут же сохранялось в его памяти с пометкой "написать в письме". И всё же приглашение оказалось более чем неожиданным. Едва ли Её Величество рисковала своей репутацией, и всё же тем самым она высказывала к вице-адмиралу личное расположение. Это льстило. Это давало надежду, что она всё-же читала его многочисленные послания... И никаких других надежд. Вернер понимал, что Маргарита любит мужа, и не собирался добиваться ничего, кроме дружбы. (И плевать, о чём он там мечтает!) И всё же, если когда-нибудь...
Он отбросил эти мысли, поправил мундир и, ощущая нервную дрожь, отворил дверь в будуар Её Величества.

Она была юна и свежа, как весенний день. Адмирал коснулся губами пахнущей благовониями тонкой перчатки. Радость встречи, обострённая бесконечно долгим ожиданием, казалась огромной, словно море на закате, сладкой и одновременно горькой - потому что это мимолётное счастье всё равно не сделает его по-настоящему счастливым, а чужая женщина останется чужой.
- Ваше Величество, благодарю вас за приглашение. Я необычайно польщён. Позвольте выразить восхищение вашей красотой...
Леворукий, что за слащавую чушь он несёт?! Вернер поднял глаза на кесариню.

Вернер опустился в кресло.
- Благодарю, Ваше Величество, мне не нужно вино, я и так опьянён счастьем встречи. Создатель услышал ваши молитвы: за исключением той стычки с пиратами, о которой я писал вам два месяца назад, никаких иных происшествий не случилось. Даже шторма, привычные для этого времени года, обошли нас стороной.
Он неумело улыбнулся, отчаянно жалея, что они не могут хоть немного побыть наедине. Липкие, любопытные взгляды придворных дам хотелось стряхнуть с себя, как вонючую пыль южных базаров.

Адмирал покачал головой.
- Нет, Ваше Величество.
Хотя он не отказался бы получить какую-нибудь героическую царапину... Возможно, она привела бы кесариню в умиление.
- Бой был коротким. Пиратов было не меньше нас, но эти бандиты совершенно не смыслят в дисциплине.

- Не страшно. - Вернер чуть склонил голову, любуясь чуть порозовевшими щеками кесарини. - Я могу просто рассказывать вам обо всём, а вы будете спрашивать... Если вам интересно, конечно.

Стало трудно дышать под её взглядом - всего на мгновение, но... Она. Его. Ждала...
- Я... счастлив, - неловко сказал он. - Я... всё время вспоминал о вас.
Адмирал улыбнулся, на этот раз увереннее.
- Я привёз вам кое-что в подарок. Вы не откажетесь взглянуть?

Реакция кесарини была удивительной. Неужели его внимание действительно так важно ей? Или это просто любопытство, и не стоит тешить себя глупой надеждой на взаимность?
Адмирал достал маленький гайифский футляр для драгоценностей и протянул его Маргарите:
- Откройте, Ваше Величество.

"Надеюсь, там нет отравленных игл?"
Была одна, но она давно у меня в сердце.
Адмирал наблюдал за кесариней, а на пальцах горел след от её случайного прикосновения.
Вот, она раскрыла футляр... Она прекрасна в этот момент, изнывающая от любопытства и предвкушения, и Вернер бы не удержался... Не будь здесь этих проклятых фрейлин - один Леворукий знает, чем бы это всё закончилось. Но его жемчужина досталась другому, и другой будет целовать её чуть дрожащие пальцы, чуть зарумянившиеся щёки, улыбающиеся удивлённой детской улыбкой губы...
- Когда я увидел её у торговца драгоценностями, - сказал адмирал, - я сразу вспомнил о вас, Ваше Величество. - Вы дороже, но я бы не пожалел ничего. Только нет такой цены, которую кто-либо назначил бы за вас. - Я не стал заказывать оправу - мне было бы приятно, если бы вы сами определили её судьбу.

Вернер отвлёкся, наблюдая за изящными пальчиками Маргариты, и не сразу даже взглянул на эскиз. Впрочем, получилось любопытно.
Он взял бумагу.
- Нравится, Ваше Величество. Но здесь чудно смотрелись бы ещё две жемчужины поменьше... Если бы я знал...

- У вас... для меня? - глупо переспросил он, удивлённо глядя на Маргариту. Поверить в это было сложно, но очень хотелось. - Ваше Величество...

Вернер не без трепета принял лакированный футляр и задумчиво взвесил в руке. Большой. Тяжелый.
"Ради вас".
Ради него. Он испытывал радость - и вместе с тем и тревогу. Почему-то вдруг стало страшно: а что, если его чувство взаимно? Он не хотел бы, чтобы Маргарита столкнулась с той же безнадёжностью, что и он, ведь у этой любви нет ни будущего, ни даже настоящего.
Он открыл футляр.
Это оказалась зрительная труба, прохладная на ощупь, она сразу легла в руку, как родная, ободок фамильного перстня тихонько царапнул по металлу. Вернер собрался было поблагодарить - и понял, что не знает, что и как сказать. В горле пересохло.
- Ваше Величество... Это огромная честь... Не стоило... - Адмирал опустил глаза. Что за чушь он говорит! - Но она в самом деле очень красивая.

- Ваше Величество, - с чувством сказал Вернер, - какая разница, сколько их у меня? Главное, что эта - самая любимая.
Он посмотрел кесарине в глаза - быстро, чтобы никто не заметил. Словно пытаясь взглядом сказать то, что нельзя произнести вслух.

- Увы, это обыденная история. Я купил её у торговца драгоценностями - он поставляет камни ко двору султана, но не отказывается иметь дело и с другими покупателями, если считает подобные сделки выгодными. Мне по счастливой случайности выпала возможность посмотреть на его товар, и в эту жемчужину я влюбился сразу же. Она прекрасна и чиста, как ночное небо в ясный летний день, и столь же совершенна.
Адмирал говорил сейчас вовсе не о жемчужине, но, пожалуй, никому не следует об этом знать.

Он покачал головой.
- Я всего лишь вице-адмирал, Ваше Величество. Но я действительно посетил дворец - он настолько прекрасен, что описать его можно лишь стихами - но увы, я не силён в поэзии.