Считать с лица молодой герцогини, что творилось в голове оной, для Луизы не составило труда. Но все же придется провести воспитательную беседу на тему того, что лучше выражать, а какие чувства лучше оставить при себе. И злость или обида принадлежали к последним. Другое дело, научить девицу Окделл лицемерить будет трудно, это видно сразу.
Раздался странный звук, источник которого госпожа Арамона не смогла уловить, зато отлично видела его последствия. Распластавшийся на полу юноша представлял зрелище нелицеприятное. Радовало - если это можно было так назвать - лишь то, что стрела попала лишь в бедро.
Капитанша схватила Айрис за руку, предупредительно посмотрев на девушку. Та была готова  кинуться к брату, и это было понятно. Селина наверняка тоже побежала бы сломя голову, если бы на месте герцога Окделл лежал Герард. Только вот позволить воспитаннице рисковать жизнью – ведь было не ясно, последует ещё один выстрел или нет – Луиза не могла. Наверняка на церемонии присутствовал лекарь. Хотя и охрана тоже присутствовала, но кто-то же стрелял.

Удар — и боль, на мгновение лишившая сознания; еще один удар — на сей раз пол со всего размаху бьет по лицу, и все это — в одно долгое мгновение, пока в ноге разгорается льдом невозможный, Закатный огонь... Ричард стиснул зубы, не понимая ничего кроме того, что кричать нельзя, ничего нельзя, и только в глазах темнеет, кружится все...

А потом Ричарда пробрало еще одной волной боли, и он прокусил губу; кто-то над ним что-то сказал — Дик не понял ни слова, улавливая только интонацию, холодную, неуловимо напряженную; это помогло сосредоточиться. Он в Тронном зале, его ранили; что с остальными?! Окделл дернулся, пытаясь вскинуться и осмотреться, но острая боль замутила слезами глаза.

Худая русоволосая девушка, которую Рокэ ранее не видел при дворе, метнулась к раненому, выкрикивая его имя и на ходу отрывая оборки своих нижних юбок. Незнакомка упала на колени рядом с Ричардом, девичья рука потянулась к болту.

Алва перехватил тонкое запястье, произнес:
- Не трогайте болт, эрэа. А вот ткань, - он взглянул на скомканные кружева, - давайте. Мы перевяжем рану.

Отредактировано Рокэ Алва (2012-03-25 23:21:05)

Маркиз Фиеско действовал решительно, хладнокровно и, кажется, умело. Такой помощью не стоило пренебрегать, и Рокэ, коротко кивнув, выпустил из рук тонкое кружево, прижал руки оруженосца к полу, проговорил ровно:

- Не двигайтесь, Ричард, это опасно. Позвольте перевязать рану.

Все было и впрямь достаточно скверно - охота на Окделла шла всерьез. Или ее имитация, призванная прикрыть что-то, еще более серьезное? В любом случае, оруженосца следовало защитить хотя бы демонстрацией того, что покушение, невероятное по своей дерзости, не было тайным приказом Первого маршала. Идея, пришедшая в голову в городских казармах, во время чтения глупых стихов о гайифских страстях, внезапно показалась не такой уж бессмысленной. "План "Катарина", -  усмехнулся про себя Рокэ. Королеву связь с Первым маршалом защищала, очень возможно, что слухи о близости защитят оруженосца. Одно дело - убрать сына покойного мятежника, другое - убить возлюбленного герцога Алвы.

"Простите, Окдел, но жизнь важнее чести", - подумал Рокэ, и склонившись к растрепавшимся русым волосам, достаточно громко, чтобы слышали рядом стоящие, произнес:  - Все будет хорошо, мой мальчик, - и коснулся  губами горячей щеки оруженосца, не ослабляя, однако, железной хватки, не позволявшей Окделлу дергаться.

Отредактировано Рокэ Алва (2012-03-26 06:47:49)

Речь герольда Сильвестр проспал с открытыми глазами, мысленно подбирая слова для будущих писем, чтобы не терять времени впоследствии. Зато послов пришлось внимательно слушать и переводить с дипломатического на талиг все намеки, если таковые встретятся в словесном потоке. К концу третьего часа кардинал изрядно устал, но расслабляться было нельзя: он не мог себе позволить упустить какую-то важную информацию, затесавшуюся в скучную посольскую речь. Если б у него был помощник... Но доверить такое Его Высокопреосвященство не мог никому: есть вещи, которые лучше делать самому, чем узнавать потом из чужих уст то, что проспал.
Церемония наконец-то подошла к концу, и кардинал, поднявшись, проследовал за Их Величествами к выходу. Выйти из зала он, однако, не успел: сзади кто-то упал, послышались испуганные возгласы. Сильвестр обернулся и увидел валяющегося Окделла, а рядом с ним - Рокэ. Выстрела он не слышал, погруженный в свои мысли, но сомнений не было: стреляли. Взгляд метнулся к галерее и, разумеется, никого там не обнаружил. Как королевская охрана могла такое допустить? А стреляли не в короля, не в маршала и не в него, а в надорского мальчишку. Это, конечно, было приятно, но обидно!
Чтобы не стоять колонной посреди дороги, Сильвестр отступил к стене и поискал взглядом кансилльера: лицом тот владеет хорошо, и тем не менее. Штанцлера в толпе видно не было, зато привлекли внимание окружившие Окделла люди. К нему рвалась сестра, раной занимался кто-то в лиловом, чьего лица было не разглядеть: его заслонил Рокэ, склонившийся к оруженосцу... Кардинал не поверил своим глазам. Он, конечно, подозревал о Рокэ всякое, но всё же не всерьез, и уж тем более какая блажь на него нашла, чтобы демонстрировать такое всему двору? Разве что с определенной целью...

Отредактировано Квентин Дорак (2012-03-26 16:10:22)

Алва прижал его к полу — это Дик уловил четко. Кто-то что-то делал с его ногой, и уверенный голос Ворона приказал ему не двигаться, а вот потом... Ричарду показалось, что он бредит. «Все будет хорошо, мой мальчик...» И — прохладное прикосновение губ к щеке... Что?! И женский, девичий голос — следом; мягкий, испуганный, увещевающий...

Он точно бредит. Дик широко улыбнулся и закрыл глаза, проваливаясь в спасительное беспамятство.

Алва, слава Создателю, не стал противиться — придавил плечи Окделла к полу; девчонка тоже перестала путаться под ногами, метнулась к голове лежащего, склонилась над ним, что-то шепча. Как интересно, значит, Айрис Окделл в столице?..

А вот дальнейшее Фиеско удивило. Поцелуй? «Мой мальчик?» Э-э-э...

Кровь потекла обильнее, и Кристо прижал увлажнившуюся ткань сильнее. Бедро срочно надо перетянуть, иначе они не вынесут отсюда мальчишку живым. Фиеско нахмурился, потом одной рукой принялся споро расстегивать ремень, снимать с него кинжал и кошели. А вот теперь придется быть очень осторожным...

— Плащ сюда, немедленно! — крикнул он в толпу. — А теперь держите его очень крепко, герцог.

Убедившись, что Алва слышит, Кристо бросил кончик ремня под самое бедро мальчишки — выше болта. Кивнул ближайшему гвардейцу, указывая подойти.

— Бери ремень. И когда я его приподниму — проталкивай, так чтобы кончик оказался с той стороны. Быстро и не задевая мальчишку! Ну, справишься?

Гвардеец, сжав губы в тонкую полоску, кивнул. Двое других уже расстилали рядом плащ. Фиеско облизнул губы.

— Держи его... — пробормотал он Алве, берясь за торчащее оперение болта. Судя по ране, наконечник стоит сейчас почти параллельно кости; если отвести его в сторону, будет шанс не задеть артерию... Но мальчишке будет чудовищно больно.

— Держи... — повторил Кристо — и надавил на стрелу, одновременно выверенным движением приподнимая бедро Окделла. Тот закричал, но гвардеец уже пропихивал ремень под плотью; мгновение — и Фиеско опустил раненую ногу, осторожно, словно всем своим существом ощущая, где находится наконечник, разжал пальцы — и мгновенно перетянул ремнем почти у паха.

— У нас есть пятнадцать минут, не больше. Осторожно перекладывайте его... — он кивнул на плащ. Снова придется держать... — Лекаря пошлите сразу следом... Надеюсь, у вас тут найдется хоть один военный лекарь! Болт сидит прямо у артерии. Если нет, с вами пойду я.

Отредактировано Кристобаль Фиеско (2012-03-26 16:08:33)

Покушение произошло стремительно. Короткий выстрел, и Ричард упал. Движение тут же образовалось в двух направлениях: ближе к месту происшествия и подальше от него, что немедленно привело к хаосу, которым Вальтер воспользовался, чтобы подойти ближе и увидеть происходящее.
Герцог Окделл был ранен. И по виду - рана выглядела крайне неприятной, хотя и не смертельной. Стрелок ошибся, или так и задумывалось? На приеме в честь дня рождения Катарины что-то должно было произойти, но когда, где и каким образом - оказалось для супрема неожиданностью. Вот сюрприз так сюрприз.
Вокруг юного Окделла мельтешили Алва, Фиеско и гвардейцы, что-то судорожно вскрикивала сестра Ричарда.
Прежде чем Дик потерял сознание, Первый маршал успел сделать такое, что разом, кажется, перечеркнуло все планы Людей Чести, а может, и не-Чести тоже.
- Все будет хорошо, мой мальчик.
Последовавшее за этим нарочито нежное прикосновение к щеке юноши не оставляло сомнений, что именно хочет показать Рокэ Алва.
"Не верю, что вы так быстро прониклись нежными чувствами к мальчишке. Скорее, это блеф и предупреждение. Да, большая часть лишний раз получит повод для сплетен о ваших наклонностях, Алва. И будет опасаться задевать вашего оруженосца. Но меньшая - задумается, как это можно использовать".
Ричарда приготовились перенести в более удобное для раненого место. Следовать за ними герцог Придд не собирался, охочих было предостаточно. Вместо этого он поискал взглядом Штанцлера - сейчас самое время потребовать от старого дурака объяснений.

Отредактировано Вальтер Придд (2012-03-26 18:12:36)

Дворцовые церемонии Леонард переносил так же тяжко, как всё дворцовое в принципе. Конечно, это не мешало ему напускать на себя именно тот вид, которого все ожидали от Манриков в подобных ситуациях и который вполне успешно и, казалось, без видимых усилий напускали на себя его дорогие отец, братья и племянница. Что касается Константина, то он опасался подходить к нему и о чём-либо заговаривать, так как совсем не хотел посвящать в свои разговоры графа Лэкдеми.
И этот день стал бы таким же непереносимым, как и сотни других скучных церемоний, если бы не одно обстоятельство...

Генерал без труда отыскал взглядом знакомую до невозможности девичью фигурку в свите королевы.
"Интересно, о чём она сейчас думает?"
"Интересно, ей так же скучно здесь, как и мне?"
"Графиня... Нет. Леони... как вы думаете, стоит ли нам сбежать отсюда, ну, скажем?.."
Леонард пресёк невольный мысленный поток, осознав, что чуть было не произнёс имя вслух.
Слишком часто. Слишком долгий, слишком пристальный взгляд. Надо с этим что-то делать. Но как? И, главное, зачем?
Хотя, кто поймёт, на кого именно из фрейлин смотрит генерал от инфантерии?
Нет. Поймут. Отец поймёт. Кардинал - тоже.
Манрик сжал пальцы и снова разжал. Несмотря на свежесть ранней весны за стенами дворца, здесь было душно. Когда же всё это кончится?
"Кому какая разница? Плевать! Буду смотреть, куда захочу!"
Какое-то давно позабытое, совершенно детское бунтарство. Всё равно. Тонкий изящный профиль на фоне чьей-то тёмной вуали. Один чуть выбившийся из причёски локон. Как чудесно в этих волосах смотрелась та роза.

Церемония казалась такой длинной, но закончилась неожиданно. Леонард словно очнулся ото сна, окинул зал внимательным взглядом, борясь с искушением снова направить его в желанную сторону. Ему даже стало интересно испытать себя - сколько он выдержит?

...Впереди что-то произошло.
"Окделл... Но как..."
Среди смешавшихся мыслей генерал проследил за движением тессория и понял - тот старается оказаться как можно более на виду. Зачем - понятно. Есть те, кто давно догадывается о его пристальном внимании к Надору. Леонард тут же последовал примеру отца. Оказаться на виду, пытаться выяснить, что происходит, сделать озабоченное лицо.
Манрик бросил незаметный взгляд на капитана королевской охраны. Радости от того, что инцидент может сказаться на положении Савиньяка, почему-то не было, а была сильная тревога.
Над юношей склонились Алва и ещё кто-то - видно не было, загораживали взволнованные люди. Смотреть только туда, не на отца и не на Эстебана, к примеру. Леворукий их всех побери! Это не мог быть отец, он бы сказал ему, в любом случае... Колиньяры, Люди Чести, кардинал?
Впрочем, неважно.
Плохо было не то, что покушение произошло так невовремя; не то, что убийца, кем бы он ни был, не довёл дело до конца ("Как бездарно" - прозвучал в голове голос тессория); и даже не то, что только что продемонстрировал Алва обескураженной и взволнованной публике.
Плохо было то, что Леонард об этом покушении ничего не знал. А он не любил неожиданности, потому что не умел с ними бороться.

Арно прошел в Тронный зал вслед за своим сеньором и его семейством. Большая часть усилий Сэ была направлена на то, чтобы сливаться если не со стенами, то хотя бы с проходящими мимо людьми, избегать лишних разговоров и делать вид, что служба у супрема исключает светские беседы на торжественных церемониях. Причины такого поведения Савиньяк не мог объяснить даже сам себе. С одной стороны, ему по-прежнему было досадно, что его взял себе невоенный, и юноша очень боялся пересудов на эту тему. С другой, глядя на того же Валентина, Арно хотелось быть не хуже, чтобы не оправдать ожиданий герцога в хорошем смысле этого слова, удивить и поразить его тем, что, ба, оказывается, и его неугомонный оруженосец умеет изображать из себя изваяние, сохранять внешнюю непоколебимость и прочая, прочая, прочая…
Встав в паре шагов от сеньора, Савиньяк обвел взглядом зал и пересчитал знакомых. Помимо Приддов, с которыми юноша уже успел смириться, здесь был Ли, наверняка, будет и Эмиль с матушкой. Перед своей семьей хотелось держаться еще более достойно, нежели в глазах Спрутов. Из однокорытников, помимо Сабве, здесь был и Ричард, что вызывало некоторое облегчение, хотя Арно и не был уверен, что у него получится переговорить с другом. Можно было ожидать и Константина, ставшего оруженосцем старшего-младшего… ну, если, конечно, Эмиль не найдет себе срочных дел в самый последний момент, таких, которые бы позволили пропустить день рождения королевы… Чуть дольше остальных взгляд Арно задержался на лице Алвы, отмечая то, что Сэ не успел сделать в прошлый раз, на галерее, - как герцог изменился за то время, что младший Савиньяк его не видел. Узнал юноша Айрис, Леони и еще пару человек из той разноцветной массы, что наполнила зал и которую можно было изучать и изучать, пока у тех, кто зачитывал свои поздравления королеве, не кончатся слова.
Можно было бы. Потому что Арно не изучал. Напустив на себя равнодушный вид, юноша предпочел ограничить поиск знакомых той частью зала, которую можно было рассмотреть, не крутя сильно головой. Еще чего не хватало – выйти из роли и прослыть провинциалом! В конце концов, он Савиньяк, пусть и впервые попавший на день рождения королевы…

… И лишь Создателю ведомо, какие еще мысли и на чей счет занимали скучающего от одинаковых в своей напыщенности поздравлений Арно, но, наконец, церемонии пришел конец и королевская чета покинула зал. Вслед за ней направилась и их свита, вместе с которой предстояло уйти и Ричарду.
«Что ж, значит, и правда не увидимся», - подумал было виконт, как воздух прорезал звук выстрела.
Арно вздрогнул, но от неожиданности, а не от того, что не привык к подобным звукам или испугался. Покушение в королевском дворце?! На приеме?!.. Несмотря на то, что Савиньяк еще не привык к нравам Олларии, он прекрасно понимал, что происходящее выходит за рамки нормы больше, чем можно представить, даже допуская покушение в кулуарах дворца, что, наверняка, случалось. Но это… это… Сэ не мог подобрать определения ситуации и, естественно, совершенно забыл о воплощении непоколебимости, которое собирался разыграть. Первым делом взгляд замершего Савиньяка выцепил в сместившейся толпе монсеньора и, убедившись, что тот жив, юноша, к собственному же удивлению, успокоился, еще не успев даже подумать о том, как бы ему было выгодно, стреляй тут в старшего Придда.
«Но я же дал присягу… - поспешил оправдаться сам перед собой Сэ, вспоминая слова данной пару недель назад клятвы. – Его жизнь – моя жизнь, - но сентиментализм быстро уступил место рассудительности. - Хотя кому и зачем убивать Спрута… здесь? Здесь разве что стоит покушаться на короля или Ее Величество…»
Догадку, казавшуюся столь очевидной, развеял женский вскрик.
- Ричард?!.. – одними губами пробормотал Арно, зная среди собравшихся лишь одного человека с таким именем и пробиваясь ближе к месту событий.
Вязкое придворное болото, стянувшееся тугим кольцом вокруг раненого, поглотило Савиньяка, и тот, проклиная и самих людей, и их любопытство, попытался протолкнуться вперед, на ходу рассыпаясь в извинениях в адрес и кавалеров, и дам – он не различал тех, кто попадался ему на пути к попавшему в беду другу. Глядя на бледное лицо взъерошенного мальчишки, толпа потихоньку поддавалась, впрочем, не переставая ворчать, но Арно успел лишь к финалу – Первый маршал уже раздавал распоряжения и убеждал, что Дикону ничего не грозит.
Казалось бы, все, Сэ, можно выдохнуть!.. Но Арно не мог не думать о том, что герцог Алва мог разбавить мрачные краски этой ситуации, оглядываясь на собравшихся дам. Савиньяк бы и сам так поступил, лишь бы не перепугались и не попадали в обмороки. Тогда ведь потребовалось бы куда больше лекарей!..

Какое-то время Арно еще смотрел вслед унесенному другу, после чего поспешил вернуться к супрему. Будь его воля, Савиньяк плюнул бы на всякую субординацию и убежал вслед за Алвой и носилками, но это дворец, и здесь сейчас могут быть люди, под началом которых ему придется служить лет через пять… Не хватало еще, чтобы они припоминали ему в будущем самовольное блуждению по замку! А значит… значит… Сэ прикусил губы, проклиная вечный выбор между долгом и привязанностью, после чего набрался смелости и выдохнул:
–  Монсеньор! – на этот раз обращение не было скрашено дерзкими нотками. Арно не подлизывался, ему просто было не до того. – Разрешите мне покинуть вас и уйти к Ричарду! Пожалуйста… он мой друг. Я должен знать, что с ним. Что все в порядке на самом деле! Я… здесь я все равно сейчас не нужен…
Большие оленьи глаза смотрели на герцога, выдавая целую бурю эмоций. И решимость – уверенность в том, что их обладателю нужно быть там. И растерянность – непонимание, почему Ричард, как все это могло произойти. И страх… просто страх за человека, который давно уже перестал быть чужим. Но самое щемящее, что было во взгляде Арно – это готовность к пощечине, к тому, что супрем откажет его просьбе. В конце концов, не такие уж между сеньором и оруженосцем сложились отношения, чтобы первый был обязан входить в положение второго и переживать то же, что переживает Сэ. Тем более… Савиньяк до сих пор был не уверен, что Придды умеют переживать хоть о чем-либо, поэтому… Олень замер, словно бы ожидая приговора.

То, чего так опасалась Селина в начале праздничной церемонии - произошло. Лицо Айри стало совсем бледным, а руки все шарили по тугому воротнику платья в поисках застежки. Верный признак приближающегося приступа болезни.
- Луиза, помогите, пожалуйста, мне плохо, я не хочу, чтобы это все видели.
Девушка подхватила подругу под руку и с тревогой посмотрела на матушку. Айрис следует вывести из толпы как можно скорей, пока она не потеряла сознание.
- Нам нужно на свежий воздух. Срочно.

Арно сложно было сказать, что удивило его больше – то, что супрем не стал его удерживать при себе, или то, что его так занимает судьба Ричарда. Будь у Савиньяка время, он бы обязательно додумался до того, что раз Придд его отпускает, значит, ему выгодно, чтобы оруженосец находился при Окделле с Алвой, но времени у него не было. Юноша ограничился лишь пониманием того, что показное беспокойство о Диконе не более, чем медоточивое лицемерие, но до тех пор, пока оно было выгодно самому Сэ, он был готов с ним мириться.
- Благодарю, монсеньор!.. – кивнул в ответ Савиньяк и, развернувшись, поспешил обратно к выходу из зала.
Несчастная толпа, так и не догадавшаяся рассосаться! На ее голову уже в третий раз обрушивались проклятья беспокойного оленя.

После краткого разговора с Окделлом Штанцлер молча и терпеливо наблюдал за церемонией. Главное было сказано, остальное могло ждать.
Сам Ричард после услышанного, казалось, впал в полузабытьё. Августа это вполне устраивало. Значит, разговор может быть продолжен, главное не упустить нужный момент.
Приём завершился, король и королева направились к выходу из Тронного зала, и придворные потянулись следом. Штанцлер двинулся вместе со всеми, отметив боковым зрением, что Ричард немного замешкался, не сразу последовав за своим эром. Догнать Первого маршала молодому герцогу так и не было суждено: свистнул арбалетный болт, и оруженосец Кэналлийского Ворона оказался распростёртым на полу.
Штанцлер обернулся, окидывая взглядом зал. Алва немедленно бросился к оруженосцу, с другой стороны к нему неслась Айрис Окделл. Глупая девчонка привлекает к себе слишком много внимания. Впрочем, это не так уж и плохо. Савиньяк, не двигаясь с места, отдавал какие-то распоряжения своим людям. Ещё бы, покушение на оруженосца Первого маршала Талига во дворце - какая неприятность для капитана королевской охраны...
Вокруг раненого собралась группа сочувствующих и помогающих. Общество вышло весьма странным: бледную, как полотно, Айрис поддерживала за плечи красивая голубоглазая девушка, рядом с которой суетилась куда менее привлекательная женщина средних лет - надо полагать, дуэнья, найденная для беглой герцогини Савиньяком, и её дочь; над раной колдовал невесть откуда вынырнувший наследник Фиеско, в то время как Алва железной хваткой удерживал бьющегося Ричарда. Увидев, как маршал касается губами щеки оруженосца, кансилльер не сразу поверил своим глазам. Подобное поведение на виду у всего двора - слишком даже для Алвы... Чего он хотел этим добиться? Новой волны сплетен о себе или об Окделле?
Наконец Ричарда унесли из Тронного зала, и в толпе наметилось движение. Кто-то пытался последовать за раненым, кто-то - просто покинуть зал, а вот супрем Придд явно кого-то искал. И Штанцлер даже догадывался, кого именно. Что ж, поговорить с ним и с Ариго всё равно придётся. Почему бы и не сейчас?
Кансилльер с крайне встревоженным лицом двинулся навстречу Повелителю Волн.

Виконт Сэ умчался справляться о здоровье однокорытника с истинно оленьей скоростью. Толпа начала постепенно рассредотачиваться: те, кто не успел уйти ранее, спешили сделать это сейчас, остальные, не желающие пропустить что-то еще занимательное, ежели оно случится, собирались в группки - обсудить произошедшее и вдоволь посплетничать.
Он отметил про себя, что Айрис Окделл уже увели. Девушке стало дурно после разыгравшейся сцены и обилия пролитой братом крови. Старший-старший Савиньяк отдавал последние распоряжения королевским гвардейцам. Можно не сомневаться, дворец сейчас переведен на почти военное положение, и тщательно обыскивается.
Супрем наконец приметил искомую цель. Штанцлер спешил навстречу, всем своим грузным обликом (что, согласитесь - было весьма непросто) изображая беспокойство.
Неизвестно, что больше разозлило герцога: вот это на публику сыгранное волнение, или тот факт, что ситуация вышла из-под контроля. Умом он прекрасно понимал, что единственная возможная линия поведения в данном случае - это играть свою роль как ни в чем не бывало, подобно остальным участникам представления, но эмоционально, и неожиданно для себя, с трудом удерживался, чтобы не прошипеть кансилльеру что-то особенно язвительное и гадкое.
Вместо этого он незаметно вздохнул, и сухо произнес в лицо графу:
- Я искал вас, эр Август.

Отредактировано Вальтер Придд (2012-03-28 01:22:26)