Герцог Алва уголками губ улыбнулся поравнявшемуся с процессией Его Высокопреосвященству. Тому, кажется, выпало счастье провести некоторое время в обществе кансилльера.

Рокэ краем глаза взглянул на Штанцлера, делившего с Первым маршалом место за спиной Его Величества. Потом скосил взгляд на придвинувшегося к нему оруженосца. Окделл явно не имел понятия, что и как делать, но держался молодцом, а незнание придворного этикета казалось скорее милой неискушенностью, чем оплошностью.

Герольд начал приветственную речь Его Величества, послы выстроились, чтобы произнести заранее известные им и едва ли не всем присутствующим слова поздравлений. Рокэ бросил взгляд на капитана королевской охраны. Лионель был спокоен. Все шло, как обычно.

Отредактировано Рокэ Алва (2012-03-14 19:21:14)

Огромное прохладное пространство Тронного зала слегка отрезвило Ричарда. По крайней мере, он осознал, что стоит за спиной Алвы — правда, почему-то слева, а не справа; он осторожно повернул голову, прикидывая, не получится ли незаметно переместиться — и окаменел. Рядом с Вороном стоял эр Штанцлер; он смотрел в зал, но Дикон мог не сомневаться — хмурая морщинка между бровями кансилльера вызвана именно встречей с ним; какой позор, ведь он так и не успел добраться до эра Августа, объяснить ему все...

Дикон побледнел. «Я хотел убить его!» — мысленно крикнул он воображаемому Штанцлеру. — «Я всего лишь хотел подняться на галерею и ударить кинжалом, кто же виноват, что меня укусила крыса, и что рука не работала, и что Алве достаточно было только посмотреть...» Ричард закусил губу. На лице Ворона цвела скучающая, привычная уже полуулыбка; снова жарко дохнули внутри все эти сны, слова, стихи...

Дикон вспыхнул, резко поворачиваясь к залу; скользнул невидящим взглядом по лицам — и вдруг увидел эра Килеана; за его плечом стоял Эстебан. «Монсеньор уже просил вас попозировать?» — вспомнился ненавистный голос; заныло уже почти зажившее плечо. "Впрочем, — Ричард неприятно ухмыльнулся, — теперь понятно, откуда у вас такие фантазии, маркиз Сабве. Эр Людвиг уже посвящал вам стихи?"

Он перевел взгляд на стоящего рядом Ариго и с него — на Валентина. Граф Васспард держался с бесстрастным изяществом; Ричард подумал, что ему стоит взять с него пример, и тоже выпрямился, напуская на лицо самую холодную маску. Ну и что, что эр Штанцлер стоит так близко, и его взгляд (хотя он не смотрит) словно бы вонзается в висок.

Ну и что, что Алва, что королева, что леопард...

Бесстрастная маска сползла с лица Дикона, особенно не задержавшись. Как он устал... А ведь впереди еще несколько часов...

Юный Ричард стоял за спиной своего сеньора, и выражение его лица явно говорило о том, что герцог Окделл занят какими-то мучительными переживаниями. Лучшего момента не найти, ведь на них никто сейчас не обратит внимания.

Август Штанцлер дождался, когда юноша вновь затравленно посмотрит на него, и поманил его пальцем к себе.

- Ричард, мальчик мой, - встревоженно прошептал граф Штанцлер. - Я знаю, что тебе многое надо мне рассказать. Еще больше я должен поведать тебе. Но прошу тебя сейчас только об одном - будь очень, очень осторожен сегодня. Манрики давно зарятся на Надор.  Эта дуэль... не спрашивай, откуда я про нее знаю, есть еще в этом гнезде порока и зла искренние и честные люди. Эта дуэль была лишь способом тебя убрать, ведь эти навозники заодно друг с другом. И твоя сестра... У меня сердце сжимается от ужаса перед ее участью. Стоит тебе погибнуть - и за обладание ею, а значит и Надором, сцепятся еще над твоим телом. Ричард, ты не задумывался, почему Савиньяки так упорно не отпускают Айрис из своего дома?

Штанцлер говорил, склонившись к Ричарду, так, чтобы никто из стоящих рядом не мог их услышать.

Алве хотелось откровенно рассмеяться и, пожалуй, похлопать в ладоши. Нет, этот мир, положительно, сошел с ума.
Дражайший кансилльер, по-видимому, окончательно потерял надежду заполучить оруженосца Первого маршала для внушения и сейчас вопиющим образом нарушал все мыслимые приличия, перешептываясь с явно растерявшимся Окделлом во время торжественной церемонии, на глазах у двора. Суть слов кансилльера Рокэ не интересовала - он в общих чертах представлял, что может напеть Ричарду Штанцлер. Но вот место и время, выбранные для разговора...

Удержаться от реплики было невозможно, и Рокэ, едва заметно обернувшись, бросил на Штанцлера быстрый взгляд, удивленно поднял бровь, проговорил тихо:
- Вы, кажется, решили оспорить у меня звание безумца, граф? Перешептываться у трона короля с очаровательными юношами - это так мило. Я восхищен! - и, одарив кансилльера с оруженосцем сияющей улыбкой, вновь неподвижно выпрямился за спиной Фердинанда.

Отредактировано Рокэ Алва (2012-03-21 22:58:32)

- Отрадно видеть, что Вы заботитесь о чести и безопасности Вашего оруженосца, герцог, - бросил в спину отвернувшемуся Рокэ Штанцлер. - А заодно и о моем здравом уме. Стареете, господин Первый маршал, становитесь сентиментальны.
Однако, как ни прискорбно, Алва был прав. Он вынужденно выбрал совсем не лучшее место для разговора. И если на их перешептывание обратил внимание Ворон, могут и другие. Совершенно ни к чему привлекать всеобщий интерес к их с Ричардом общению. Зерно брошено, пища для размышлений и подозрений дана, а дальше пусть домыслит сам. Молодому человеку с такой фантазией, как у Окделла, лучше подбрасывать намеки и недоговорки. Дальше он справится сам, да так, что захочешь - не придумаешь лучше.
Этот разговор они продолжат, разумеется. В другое время и в другом месте. А пока - пара напутственных слов напоследок.
- Увы, мой мальчик, я не могу сейчас рассказать тебе всего. Но мы обязательно скоро увидимся и поговорим. Сейчас же я прошу тебя об осторожности. Помни, здесь заправляют наши враги, и ты почти беззащитен. Твой эр, как ты сам понимаешь...
Штанцлер многозначительно замолк и демонстративно отодвинулся, давая понять, что на данный момент разговор окончен.

Пройдя через анфиладу парадных залов, Айрис вместе с Луизой и Селиной присоединились к свите Ее Величества.
Держать спину ровно. Не сбиться с дыхания. Мысли метались перепуганными птицами. Платье, выбранное графиней Савиньяк, было непривычно тяжелым и сдавливало грудь. Какой-то маленький, но неприятный камушек, недоброй волей попавший в атласную туфельку, беспощадно натирал ногу. Видя свое отражение, пролетающее в зеркалах, Айрис чувствовала себя чужой и незнакомой. Только бы не сделать какую-нибудь глупую ошибку!
Никогда она не чувствовала себя такой маленькой и неуклюжей. Даже в мрачном Надоре, который, казалось, пропитан всепоглощающим трауром. Даже под тяжестью взгляда матушки. Матушка! О Создатель, она же в столице! Только бы ее не было в зале. Только бы не встретиться с ней сейчас.
  Айрис, стараясь сохранять рамки приличия и этикета, высматривала среди гостей Ричарда. К счастью, это оказалось несложно. Он стоял рядом с каким-то полным и неприятным мужчиной, и если она хоть что-то понимала, то он сообщил брату новость, от которой тот изменился в лице.
Как будто нарочно, камушек опять напомнил о себе. Не хватало во время торжественного приема хромать, как старая лошадь. Айрис огляделась по сторонам. Отодвинув портьеру, она обнаружила нишу, в которую нырнула, чтобы быстро снять туфельку.

Дальше все произошло очень быстро. Во-первых, обернулся Алва и язвительно окоротил Штанцлера (причем, назвав при этом его самого очаровательным юношей, — осознал Дикон и сглотнул). Во-вторых, Штанцлер ответил не меньшей язвительностью, но все же окоротился, на прощание одарив Окделла настолько сочувственным взглядом, как будто Дикону уже стоило заказывать себе гроб.

«Твой эр, как ты сам понимаешь...»

А что — мой эр? — подумал Ричард и посмотрел Алве в спину. Эр... Неужели эра Августа совершенно не возмутила его присяга Ворону? Или он действительно настолько взволнован возможной угрозой? «Ты не задумывался, почему Савиньяки так упорно не отпускают Айрис из своего дома?» Дик украдкой оглянулся, выглядывая в свите королевы сестру, но не преуспел — половину дам загораживали стоящие за тронами эр Штанцлер и граф Савиньяк. Окделл вздохнул. Еще одна головная боль! Остается только изо всех сил надеяться, что Савиньякам удастся обставить появление Айрис при дворе цивилизованно...

А тут еще какие-то Манрики, Колиньяры, дуэли...

И Ворон. Герцог Алва... Прикосновение его руки...

Ричард опустил глаза. Убраться куда-нибудь подальше хотелось все неудержимее.

Отредактировано Ричард Окделл (2012-03-25 01:03:18)

Когда-то давно длинные официальные церемонии невероятно злили юного маркиза Алвасете, и он любыми путями пытался увильнуть от досадной необходимости торчать среди разряженных придворных.  Позже герцог Алва, хоть и несколько смирился с условностями светской жизни, все же раздражался из-за бессмысленного времяпрепровождения во дворце, из-за траты времени, которое можно было бы потратить на дела куда более полезные или приятные. Но человек ко всему привыкает, и к тридцати шести годам Рокэ научился воспринимать нудное однообразие светских церемоний со спокойствием умудренного жизнью философа. Сейчас, стоя за креслом Его величества, герцог Алва слышал каждое слово, произнесенное послами и главами олларианских гильдий, замечал едва ли не каждое движение среди гостей, но при этом его собственные мысли текли сами по себе, и время, кажется, исчезало, превращаясь из череды минут и часов в длинную бесконечную реку. За это время и впрямь можно было передумать многое. Например, просчитать новую кадровую рокировку в Западной армии, припомнить график поставок фуража в гарнизоны Олларии, свести воедино сведения о настроениях в Эпинэ, движении в Агарисе и странностях в политике Дриксен. Или, на худой конец, представить Штанцлера в гальтарской тоге.

Но любая, даже самая длинная, церемония когда-то заканчивается. Прозвучали фанфары, поднялась из кресел королевская чета. Катарина, кажется, была впрямь - а не напоказ - утомлена, как и большинство измотанных длинными речами придворных. Его Величество подал супруге руку, королевская чета направилась к выходу из зала. По давно заведенному порядку Первый маршал последовал за Их Величествами. Чуть позади слышались слегка шаркающие шаги Штанцлера.

Негромкие перешептывания сливались в ровный гул, в котором трудно было разобрать слова, кроме произнесенных очень близко. Это напоминало шум дождя, а в дождливую погоду у Ангелики Придд часто начиналась мигрень. Тем не менее, подобные мелочи не могли стать причиной для нарушения этикета.
"Падать в обмороки на публике — привилегия Ее Величества", — подумала герцогиня и коснулась губ закрытым веером. Еще никто, кроме Леворукого и Создателя, не умел читать мысли, но в пределах дворца кое о чем лучше было даже не думать.
— Интересно, какие сюрпризы преподнесет этот день, помимо выходки герцога Алвы? — тихо спросил Вальтер.
— Ее одной уже достаточно, чтобы занять двор на несколько дней, а то и больше, — так же тихо ответила герцогиня Ангелика.
Посмотрев в сторону, она заметила, что Эмиль Савиньяк оглядывается, будто ищет кого-то. Учитывая, что его брат-близнец занимал положенное место за троном, можно было предположить, что граф Лэкдеми хочет видеть либо даму сердца, либо виконта Сэ, стоящего позади герцога Придда.
Рядом с Савиньяком виднелась рыжая шевелюра его оруженосца, виконта Манро. И Лучшие Люди, и Люди Чести отличались порой крайне избирательной памятью: юный Константин приходился Ангелике Придд, урожденной Гогенлоэ-цур-Адлерберг, родным племянником, но об этом вспоминали довольно редко.
Герцогиня краем глаза заметила движение в толпе. К присутствующим присоединились две девушки в сопровождении дуэньи в черном. На первый взгляд все казались незнакомыми, но если приглядеться внимательнее...
— Вальтер, — Ангелика снова повернулась к супругу, — кажется, вы не зря ожидали сюрпризов.

— Ее одной уже достаточно, чтобы занять двор на несколько дней, а то и больше.
- Достаточно, согласен, но с таким началом продолжение может оказаться не менее занимательным, - Вальтер усмехнулся уголками губ.
Церемония проходила, как и положено: вялое течение бессмысленной тоски. Герцогиня Ангелика с дочерью иногда украдкой перешептывались и бросали на толпу равнодушно-скучающие взгляды. Подобным образом вели себя, кажется, все присутствующие. Кроме тех, что были в непосредственной близости от королевской четы.
За троном происходило что-то оживленное. Он не мог этого не заметить. Как не мог и Первый маршал. И, наверняка, половина королевской свиты.
"Штанцлер, ваше рвение очень похвально, но зачем же так... грубо..."
Впрочем, это были уже проблемы Августа.
— Вальтер, — Ангелика снова повернулась к супругу, — кажется, вы не зря ожидали сюрпризов.
Супрем проследил за направлением взгляда супруги и искренне удивился. "А вот и продолжение... только неожиданное". Явное внешнее сходство с оруженосцем Алвы не позволяло ошибиться в том, к какому роду принадлежала русоволосая девушка в сопровождении двух блондинок (юной и пожилой). "Любопытно... чья это была идея - представить Айрис Окделл ко двору? И с какой целью?" Кансилльер изволил лишь сообщить, что юная герцогиня прибыла в Олларию, и ее приютили Савиньяки. Возможно, они же и позаботились о ее дворцовом будущем. Надо было в свое время распросить виконта Сэ об Айрис, хотя юный олень, скорей всего, ответил бы нечто невнятное в своей привычной манере.
Тем временем три часа придворных ужимок и реверансов подошли к концу. Свита потянулась прочь из зала, вслед за королевской четой. За ними пристроились и участники представления за троном, капитан королевской охраны и прочие приближенные. В толпе мелькнули алые цвета Ариго, убийственное для глаз цветовое сочетание Манриков и снова фиолетовый наряд уже примелькавшегося в Большой приемной маркиза Фиеско. "Его страсть к лиловому так неисстребима, что заставляет предположить, будто он отчаянно жалеет, что не родился Спрутом".

Успокоенная, Селина вернулась с Айрис и матушкой в ряды придворных. На самом деле, ей не хотелось пропустить ничего из происходящего. Она совсем не задумывалась, что на подобные представления доведется смотреть если не часто, то с завидным постоянством.
- Тот «грузный» человек – кансилльер Талига,  а синеглазый это герцог Алва, Первый маршал, - таков был ответ Луизы на вопрос подруги.
Селина вслед за герцогиней принялась вертеть головой, пытаясь рассмотреть обоих. Точнее - второго. Первый был ничем не примечательным одуловатым стариканом и не представлял интереса. О втором она была столько наслышана, что не разглядывать было невозможно. Странная красота герцога Алвы, тем не менее, оставляла по себе какое-то смутное беспокойство. Впрочем, возможно, дело в нервах, духоте и тесноте.
Церемония подошла к концу, и Луиза подтолкнула их к выходу.
Что будет дальше?
Девушка не представляла и с трудом удерживалась, чтобы не вцепиться в руку Айрис от волнения.