Фридрих поднимался по парадной лестнице дворца в полном молчании. После ночи у Рейнгарда говорить вообще не очень-то хотелось; голова была пустой. Фридрих слушал ветер, завывающий за высокими окнами; ясное зимнее солнце белыми квадратами высвечивало ковер, и можно было представить, что идешь по свету, по перекрестьям, «классикам» света — как в детской игре...

Принц знал, что его ждет в просторном кесарском кабинете. Знал и был готов к этому; был готов сделать все, что нужно, чтобы исправить собственную ошибку. Ту, которую еще можно исправить...

— Принц Фридрих к Его Величеству кесарю.

В малой приемной тихо, у дверей только караул и камердинер. Фридрих мягко кивнул Эрику, приказывая остаться здесь.

— Мой кесарь... — Фридрих снова поклонился. Грозы было не избежать, а потому тянуть не было смысла. — С официальным докладом... о моем путешествии, об инциденте в Ротфогеле, вы ознакомились четвертого дня Зимних Молний. Однако в нем было не все — руководствуясь причинами, о которых я расскажу, если мне будет дозволено, я не доверил бумаге и гонцу некоторые крайне важные обстоятельства этого дела. Позвольте мне ознакомить вас с ними сейчас.

Принц еще раз поклонился и прямо, без всякого страха, посмотрел кесарю в глаза.

Фридрих глубоко вздохнул, даже не попытавшись этого скрыть.

— Мой кесарь... Обстоятельства этого дела намного шире инцидента в Ротфогеле — тот был только звеном в череде событий, что закрутились в Эйнрехте еще полтора года назад. Я позволил себе вести расследование, не ставя вас в известность — таковы были на тот момент риски и факторы. Я готов понести за это любое наказание, но сейчас к делу.

Принц мимолетно коснулся ладонью лба.

— Полтора года назад я получил приглашение на встречу — приглашение от представителей Ордена Истины. Слуги Создателя намекали на государственные дела, причем, касающиеся меня, как принца Дриксен, а не как главы Тайной канцелярии. Такая постановка вопроса меня заинтересовала, и я согласился на разговор.

Если вкратце пересказать все те намеки, которыми меня потчевали, Истинникам нужно было следующее: чтобы Дриксен, наконец, развязала войну с Талигом. Зная о наших территориальных сложностях, они предлагали нам присоединить Южную Марагону и Северную Придду во время спровоцированных ими волнений в центре страны. Более того... — Фридрих на мгновение замолчал и  продолжил неожиданно: — Мой кесарь. Я давно уже имею отрицательный взгляд на вражду варитов и агмов. Несмотря на все распри — мы единая кровь. Чистая кровь. И наши народы ждут объединения, чтобы поставить на место Талиг. Его время ушло... — принц опустил глаза, понимая, что говорит и кому; но сказанное должно было быть сказано.

Фридрих почтительно кивнул, принимая приглашение. Садясь, он незаметно перевел дыхание — самое главное его опасение, о том, что Готфрид не одобрит его политических идей и планов, кажется, оказалось напрасным. Дальше было проще.

— Истинники был очень убедительны, мой кесарь. Они говорят, что Талиге назревает смута:  здоровье кардинала Сильвестра становится все хуже, а у Агариса есть силы и возможности подлить масла в этот огонь. Однако я не столь легковерен, как могло показаться, — он снова слегка поклонился. — Не давая никаких обещаний, я затребовал у Истинников более подробной информации и развернутого плана.  Последняя делегация из Агариса должна была тайно передать мне эти данные в Ротфогеле — через моего человека, секретаря посольства в Талиге Брюгге. — Фридрих вздохнул. — Я доверял Брюгге, мой кесарь, в достаточной мере, чтобы редко проверять. В этом была моя ошибка.

Что ж, сейчас Его Величество узнает истинную подоплеку ротфогельского инцидента; даже если после этого его, Фридриха, сместят, Канцелярия почти не покачнется — ведь он делал все это на свой страх и риск, не ставя в известность даже Рейнгарда. «Глупец», — снова подумал про себя принц, вспоминая минувшую ночь. Так долго бежать от себя самого... Так глупо добегаться.

— Брюгге был перевербован за моей спиной, — сказал Фридрих, не отводя взгляда. Свои ошибки следовало признавать. — Пакет с документами из Агариса он изъял и передал своим заказчикам, после чего те провернули хитроумную интригу. Жена Брюгге, также подкупленная, пригласила к себе молодого офицера с Талигского корабля. Брюгге же в этот момент кто-то осведомил, что супруга с любовником; а он был очень ревнив... В результате перекупленный агент мертв, а мы берем мальчишку, думая, что это талигская интрига, и пакет у него. А мальчишка... Под именем простого младшего офицера скрывался наследник марикьярского маркиза Альберто Салина. Зная мои методы работы... — принц сам невольно поморщился, — заговорщики явно ожидали, что я организую Дриксен большие дипломатические проблемы. Но, слава Создателю, нам удалось быстро выяснить его личность.

Фридрих помолчал.

— Я приказал не оповещать талигцев, что преступник уже у нас. Им же было невыгодно поднимать скандал — слишком высокого полета птица оказалась в центре происходящего. В общем, пока «искали» мы и искали талигцы, я пытался добиться от Салины правды про пакет. Однако довольно быстро стало понятно, что юноша — такая же жертва чьих-то интриг. Мы начали раскручивать этот клубок — и вышли на заговор.

Он потер пальцами лоб и с мимолетной ухмылкой подумал, что этот жест у них — фамильный.

— В связи со всем этим я принял решение — важное политическое решение, и если я ошибся — я готов понести наказание. — Принц чуть помолчал. — Я отпустил Салину — приказав инсценировать его смерть, чтобы связать руки заговорщикам. Одновременно с этим Талиг принял похожее решение — они «нашли» и выдали нам своего мертвого «офицера». Таким образом мы оказались свободны от претензий Талига — как гласных, так и негласных. А потом я получил ультиматум. Заговорщики напрямую советовали мне прекратить все мои политические начинания, иначе мои сношения с Агарисом будут выданы короне, и я потеряю высочайшее доверие.

Фридрих поднялся — и опустился перед кесарем на одно колено.

— Я готов держать ответ за свои поступки, мой кесарь. Теперь вы знаете самое главное: во-первых, моя связь с Агарисом оказалась разрушена, во-вторых, противники этих шагов — у нас в стране. Мой кесарь. Я осмеливаюсь просить. Дозвольте мне поехать в Агарис и лично восстановить связи и перепроверить предложение Истинников. Ведь если они не лгут — это очень, очень важный для Дриксен ход. Заговорщиков же следует найти, какое бы решение вы ни приняли — чинящие препоны принцу крови могут однажды оказаться недовольны и властью кесаря.

И принц замер, склонив голову и ожидая августейшего решения.

Фридрих сглотнул. Жесткие пальцы на подбородке на мгновение лишили воли, но принц взял себя в руки. На свете не так много людей, перед которыми действительно чувствуешь себя младшим; в сущности, их всего двое. Фридрих облизнул губы.

— Мой кесарь, я молю о прощении, — голос, слава Создателю, не подвел, оставшись бесстрастным. — Истинники не хотели пока действовать на высочайшем уровне, и именно поэтому обратились ко мне; я же, осознавая всю серьезность предложенной нам возможности, не осмелился лгать — ведь все тайное становится явным, и столь перспективный договор мог бы оказаться под угрозой.

Он не отводил глаз, но знал, что не в силах спрятать пляшущее в зрачках напряжение. Не столько суть беседы — сколько собственная реакция. Как невовремя...

Фридриха затрясло. Он не справлялся с собой; слишком неожиданным и странным был жест. И слишком точным. Фридрих ощутил, как от сжавшейся в волосах руки по всему телу прокатываются горячие волны. Слишком много всего за одни короткие сутки. Слишком много всего; спокойствие, с которым он шел сюда, оказалось лишь тонким ледком на поверхности полыньи. Растопленной Рейнгардом. Растопленной мальчишкой... Ну же, возьми себя в руки, принц...

Фридрих сглотнул, пытаясь отвлечься от захватившего весь разум ощущения — страх, боль, покорность. Рывок еще сильнее — и перед глазами поплыли цветные круги. Кесарь ждал ответа, и Фридрих осознал, что абсолютно не помнит, о чем его спросили.

— Ваше Величество... — хрипло прошептал он. — Я...

Он осекся, завороженно глядя в полные гнева голубые глаза.

Третий, последний, удар неожиданно отрезвил. Фридрих немного полежал, чувствуя, как звоном в голове отдаются снова приближающиеся шаги кесаря, а потом медленно, но изящно поднялся. У жестокости должен быть смысл... Силе необходим разум... Похоже, двор шепчется все же не без причин: кесарь сдает.

— Мои методы, Ваше Величество, — холодно ответил он, не делая попытки прикоснуться к израненному лицу, — устраивали всех в течение пятнадцати лет. В том числе, они устраивали и вас. Но вы желали узнать о пленнике. Салина содержался как знатный пленник; я допрашивал его сам. В Ротфогельском управлении точно были шпионы, и у нас было слишком мало времени, чтобы вывести их на чистую воду обычными средствами. Поэтому я инсценировал смерть пленника — это должно было запутать заговорщиков, заставить их считать, что они своего добились. При помощи нескольких доверенных лиц он бежал. После «исчезновение» тела (перепуганные тюремщики сделали вид, что вывезли все трупы раньше) дало мне повод перетряхнуть управление и убрать всех, кого я подозревал в подкупленности.

Он коротко поклонился, давая понять, что сказал все, и снова поднял на кесаря бесстрастный взгляд. Есть вещи, которые не забываешь никогда. Семнадцать лет назад Готфрид отдал его Рейнгарду; возможно, о Чистоте следовало побеспокоиться тогда.

Фридрих с поклоном принял рюмку. Его лицо по-прежнему было бесстрастным, но принц был по-настоящему обескуражен столь резкой сменой настроения кесаря. Неужели Его Величество и правда болен, и его разум выходит из-под контроля?

— Я хранил этот секрет ради блага Дриксен, мой кесарь, — смиренно сказал он, тактично делая вид, что не слышал сентиментальности правителя.

Или кесарь попросту проверял его? Намеренно хотел наказать, а вовсе не поддался гневу?.. Фридрих сдержал желание потереть глаза. От ударов разболелась голова — покушение на Рейнгарда, а главное, беготня после сильно испортили его здоровье. Что же у Готфрида на уме?..

— К сожалению, я не знаю, что было в пакете. Я, как уже говорилось, затребовал от Истинников более полной информации и условий. Но что они в результате прислали, знают только они и заговорщики. — Принц поморщился, как от зубной боли. Какой прокол... А ведь там может быть все, что угодно. Что-нибудь, что может скомпрометировать всю кесарскую власть, например... Конечно, если что-то случится, они докажут подлог и клевету, но... Все равно неприятно. — Мы усиленно работаем над тем, чтобы вычислить заговорщиков.

— Заговорщиками здесь займется Рейнгард. А в Агарисе меня некому сменить, Истинники не будут контактировать ни с кем другим. Я просто боюсь опоздать, мой кесарь, — Фридрих прямо посмотрел на правителя. — Боюсь упустить наш шанс.

Фридрих окончательно уверился, что кесарь его испытывает. Слишком странные, быстрые взгляды; слова с двойным дном.

— С вами ничего не случится, мой кесарь, — твердо сказал он. — Вы будете править еще много-много лет. Что до меня, то я отправлюсь в Агарис инкогнито. Меня будут охранять; да и сам я чего-то стою, — принц позволил себе слегка улыбнуться.

— У тебя есть две слабости, ты слишком легко им поддаешься.

Фридрих позволил себе несколько удивленно приподнять брови, но пересправшивать не стал.

— Благодарю вас, мой кесарь, я буду, — ответил он с поклоном.

— Что там с юным Салиной? Он в порядке? И где он сейчас?

По лицу принца проскользнуло непонятное выражение, тут же, впрочем, сменившееся обычным бесстрастием.

— С ним все в порядке, мой кесарь. При задержании его сильно ударили по голове, но впоследствии за ним наблюдал мой личный лекарь — я счел необходимым максимально хорошо обращаться со столь знатным пленником. Сейчас Салина должен быть на пути в Талиг, мои наблюдатели донесли, что он успешно добрался до своих и уплыл вместе с ними.

Он поднялся и отошел к столику, чтобы снова наполнить рюмки.

Фридрих вспомнил записку. «Не смогу так просто...» О нет, мой кесарь. Осложнений не будет...

— Юноша абсолютно невредим, — сказал Фридрих. — Как я уже говорил, мы быстро раскрыли его личность, и отнеслись соответственно. Для инсценировки убийства нам пришлось нанести Салине несколько реальных повреждений, но они были слабы и вскоре заживут.

Принц на секунду прикрыл глаза, отгоняя воспоминания.

— К тому же, талигцы сами предъявили нам тело и официально ничего не могут нам вменить, — продолжил он. — На самый крайний случай мы всегда сможем возобновить расследование и доказать, что талигцы нас обманули, и настоящий убийца — Салина.

Фридрих прямо посмотрел в ответ.

— Я рассказал все, заслуживающее вашего внимания, мой кесарь, — сказал он. — Вам ведь вряд ли будет интересно, сколько раз пленник во время своего пребывания совершал отправления, или как подолгу ходил из угла в угол? — Принц позволил себе слегка улыбнуться.