Александр коротко вскрикнул: скорее от неожиданности, чем от боли. Голова секретаря кесаря безвольно мотнулась, он схватился за оцарапанную тяжелыми кольцами щеку. Странно, но он сразу подумал о том, что останется след, и что завтра во дворце кесаря придется объяснять их происхождение.

Александр смотрел на Фридриха с ужасом, не отрывая взгляда от испачканных кровью пальцев, которых коснулся острый кончик языка. Затошнило. Йонг судорожно сглотнул, рванул узел шейного платка.

- Да, ваше высочество, - прошептал он хрипло

- Мне не следует вам перечить. Ваше слово для меня - закон, - бесцветным голосом сказал Александр и поднял глаза: - Но ведь просить я могу, Ваше высочество? Правда? Умолять, если хотите.

- Что, ваше высочество? - Александр  не чувствовал прикосновений, будто провалившись внезапно в какие-то свои мысли. - Вы хотите знать, зачем мне Вилльбуа? - Александр вдруг криво улыбнулся, почти вольно откинул голову на спинку кресла. - Вы будете смеяться, ваше высочество, но я его люблю.

Объятия принца невероятным образом манили и кружили голову - то ли опасностью, то ли банальной красотой того, кто обнимал, а слова вливались в мозг, кажется, минуя уши. Это походило на начинающееся безумие, и, словно в подтверждение последней мысли, внезапно захотелось рассмеяться.

- Ваше высочество... Да, я знаю, - Александр говорил легко, слова стекали с языка свободно, как капли воды. - Я не теряю голову, я просто знаю, чем рискую. Не ради другого. Ради себя. Вы даже не представляете, какое это счастье - позволить себе совершать безумства.

Язык был горячим, прикосновение мимолетным. Александр с легким изумлением отметил, что начинает возбуждаться. И, кажется, не от прикосновений - от того что Фридрих очевидно смаковал кровь. Такого в жизни Йонга еще не было... к счастью. И к несчастью он столкнулся с этим сейчас. Чего - на удивление - не было, так это страха. Словно речь шла не о его собственной жизни, которую и впрямь легко могли оборвать. Чего проще: заколоть разбойничьим кинжалом, выбросить тело в канаву. Секретарь кесаря отправился на прогулку и стал жертвой грабителей. Все это присутствовало в мыслях, но тело и душа плыли по течению, окунаясь в вязкую сладость опасной игры.

- Ваше высочество, я бы сказал... по-другому, - Александр будто слышал свой голос со стороны. - Мне важна моя жизнь. Я хочу жить, и жизнь для меня дороже любви. Но вы - вы в состоянии подарить мне возможность и того и другого. Любви, жизни... будущего. Тогда вам не придется сомневаться в моей верности - я сделаю для вас все, что угодно, -  Александр накрыл пальцы Фридриха своими. - Сделаю с невероятным удовольствием, - прошептал он чуть хрипло.

Александр выдохнул. Вдруг стало холодно.

- Ваше высочество, - заговорил он, прикрыв глаза. - У меня нет выхода. Вы можете не верить мне, но теперь у меня нет выхода. Его величество велел мне войти в доверие к господину Рейнгарду, или к вам. Он дал мне десять дней. Но я хочу служить не кесарю, - Александр подался вперед, открыто глядя на Фридриха. - Я хочу служить вам. Свои резоны я озвучивал в прошлый раз. Но они, - он усмехнулся, - весьма отдалены во времени. - А Вилльбуа... вы можете не понимать, не верить, но мне нужна любовь. Мне нужно, чтобы любили меня. Хоть немного, но любили. Я... мне холодно без этого, Ваше высочество. Оставьте мне это. Умоляю вас!

Александр чуть удивленно поднял брови. Фридрих казался неглупым человеком, но сейчас они говорили один о горячем, другой об остром.  Удивительно, но от осознания этой нелепицы страх растворился совершенно.

- Ваше высочество, я же пояснил несколько минут назад. У каждого человека есть некие... важные для него вещи. Но одни из них более важны, чем другие. Для меня это сначала жизнь, потом прочное, хорошее будущее, и уже потом любовь. Я прошу у вас разрешения на встречи с графом, как платы за то что буду вам служить.

Вот сейчас стало холодно. По-настоящему.

Фридрих бил, пожалуй, по самому больному: по ощущению одиночества и безумного желания востребованности любого рода, не удивительной для четвертого сына захудалого барона. Человека, который отчаянно карабкался наверх и сорвался на этом самом желании. Или зарвался. Как будет угодно...

- Ваше высочество, - губы Александра дрогнули, - пожалуйста, не прогоняйте меня. Это будет, - его голос перехватило, - концом. Пожалуйста! Я сделаю все, что вы пожелаете.!  Все! Мне... я не могу вернуться к кесарю так. Это будет концом всего. -  Повинуясь внезапному порыву, он рванулся вперед и опустился на колени перед Фридрихом.

- Я... я не могу, - губы Александра искривились в подступающем рыдании, он тяжело дышал. - Ваше высочество, я не могу вернуться к кесарю... так. Я должен сказать ему что-то. Прошу вас, помогите мне! Умоляю!

- Ваше высочество! - уже плохо владея собой, Александр схватил холеную руку, приник к изящным пальцам губами. - Ваше высочество, я... я не могу лгать о вас. И Его величество мне не поверит. Он... — Александр сглотнул, — он велел мне соблазнить вас и таким путем войти в доверие. Это звучит бредово, но он дал мне десять дней. Прошу, не прогоняйте меня. Я готов для вас на все. Даже если вам это не нужно, я пригожусь. Кроме его Величества есть Штарквинды. И вообще... я могу быть полезен, - он прижался губами к нежному запястью под манжетой рукава. - Поверьте.

- Я запутался, - Ваше высочество, - добавил он тихо.

Александр поднял мокрое от слез лицо:

- Да, ваше высочество, - сказал он тихо.

Словно в полусне, Александр поднялся, вытер ладонями постыдно заплаканное лицо. Разговор был окончен,  судьба секретаря личной канцелярии кесаря отныне висела на волоске. И, несмотря на это, он не мог сказать точно: огорчен он тем, что принц не воспользовался его предложением, или счастлив. Даже несмотря на последствия.

- Слушаюсь, ваше высочество, - смиренно сказал Александр и направился к дверям.

Отредактировано Александр Йонг (2012-02-06 19:51:22)

— Проводите господина Йонга домой, Эрик, — мягко сказал принц, снова переходя к креслам у камина. — По возвращении зайдите ко мне — и можете быть свободны.