Ги прошёлся по комнате, размышляя о том, что услышал. Результаты размышлений не радовали, а беспокоили. Остановившись, маршал взглянул на Валентина:
- Должен сказать, что в этой ситуации вы поступили как истинный Человек Чести, Валентин. Я даже готов простить вам ваше нынешнее упрямство. Полагаю, ваш отец и я, мы можем вами гордиться.
Ариго снова прошёлся.
Колиньяр, значит. Итак, началось. Но кто бы мог подумать, что так скоро. Неужели этого вы, господин кансилльер, не предусмотрели? Юный "навозник" учился в Лаик вместе с сыном Эгмонта, он прекрасно знает, как Ричарда можно задеть. Ляпнул что-нибудь мерзкое об отце - и готово. А рядом совершенно случайно оказалась свора приятелей. Эти мерзавцы знают, на что давить, когда видят Людей Чести.
- Да, вы проявили храбрость, но не благоразумие, - помолчав, задумчиво добавил Ариго. - Я думаю, вы могли бы убедить Ричарда Окделла отказаться от заведомо проигрышного боя.
Ги поморщился, потому что при этих словах до жути напомнил сам себе Августа Штанцлера.
- Теперь мне всё ясно с вашей раной. От скольких вам пришлось отбиваться - от двоих или троих?

- Вы сами говорили, что были свидетели, - небрежно махнул рукой Ги. - Значит, сплетни в любом случае неизбежны. Я возьму вас во дворец, если только вы достаточно хорошо себя чувствуете. Но геройств не нужно.
Ариго вовремя вспомнил, что ему следует выглядеть всерьёз обеспокоенным судьбой сына Эгмонта, и сделал взволнованное лицо.
- Валентин, вы говорили, что Ричард тоже был ранен. Надеюсь, его рана несерьёзна? Признаться, я весьма удивлён... Эстебан Колиньяр считался первой шпагой Лаик в этом году. Я думаю, каждого из вас он одолел бы запросто, а если учесть, что с ним были его приятели...
- Чем закончился бой? - быстро спросил маршал. - "Навозники" отступились?
Не может быть, чтобы "навозники" проиграли. Эстебан - лучший из унаров в этом выпуске. Если юные мерзавцы отступились, значит, на том можно и успокоиться - это действительно была просто юношеская потасовка.

- Граф Литенкетте? - удивлённо переспросил Ариго.
Только ноймарских волков в этой истории не хватало. Хотя, что ни говори, а они с Феншо подоспели вовремя. "Навозники" собирались довести дело до конца. Но Феншо хотя бы "свой", он не будет болтать о покушении на Повелителя Скал кому не надо.
Маршала передёрнуло при мысли о том, что Ричард Окделл мог вот так запросто погибнуть в глупой драке с колиньярским змеёнышем. А вместе с ним и наследник Приддов. Ги покосился на Валентина, думая о том, что для "навозников" это был бы просто праздник - сразу два  Дома - Скал и Волн - без наследников. И если у Приддов сыновей ещё хватало, то с Окделлами на этом было бы покончено. Неужели опять происки этого кошачьего кардинала? И интересно - что предпримет Алва, когда узнает? А он узнает, это уж как пить дать.
- Сплетни - это такая гадость, которую не остановишь и не уменьшишь, Валентин, - чуть скривившись, проговорил Ги. - Скажите, в каких отношениях вы с герцогом Окделлом? Вы дружили в Лаик? Если и так, то я об этом не слыхал. К тому же, вы в начале разговора упомянули что-то о каком-то новом взгляде на его характер.

- Не волнуйтесь, мы не опоздаем, времени ещё достаточно, - усмехнулся маршал. - Тем более, Валентин, что этот разговор важней, чем вам может показаться. Я всерьёз беспокоюсь за Ричарда. Ему придётся сложно в Олларии, да ещё и в обществе Алвы, - Ги слегка поморщился.
Граф подошёл к оруженосцу и отечески положил руку тому на плечо.
- На самом деле, я весьма рад, что вы сошлись с герцогом Окделлом. И вы очень своевременно оказались рядом с ним. Было бы хорошо, если бы вы стали друзьями, ведь все мы, Люди Чести, объединены общим делом. Глупо полагать, что опасность для него миновала, поэтому у меня будет спокойней на душе, знай я, что вы присматриваете за Ричардом. У вас есть отец и его соратники, которые могут открыто за вас заступиться, а герцог Окделл не может похвастаться такой привилегией. Но хотелось бы, чтобы сын Эгмонта знал, что он не один в стане врагов.
- Что же, Валентин, если вы услышали и поняли мою просьбу, то вы свободны. Не забудьте позавтракать и можете собираться. Но я настоятельно вас прошу: если вы вдруг почувствуете себя плохо - тут же мне сообщить. Второго такого допроса за день я не вынесу - всё-таки я не дознаватель.