Август Штанцлер cидел в кабинете этим пасмурным серым днем, не зная, чем себя занять после Совета по дворце. Чтобы не начать фантазировать на тему, что было бы, если бы Ворон носил вместо синего цвета сиреневый, кансильер, чтобы отвлечься, решил просто порассматривать ноготь на своем правом указательном пальце.

- Не хватает, пожалуй, кольца с изумрудом, - подумал кансилльер, как вдруг в его дверь ворвалось нечто.
Нечто было Ги Ариго, кого Штанцлер был, несомненно, рад видеть. Особенно сейчас. Особенно этим "дивным" днем.

"- И как только этот мерзавец смеет указывать Людям Чести! Я знаю, что ему нравится демонстрировать свою власть, но делать это столь открыто на Совете!"
- И вам здравствуйте, сударь. Да, у меня все хорошо. Спасибо, что спросили.

"- Мне плевать, что говорил этот олларианский выкормыш, - процедил маршал, глядя на кансилльера. - Пусть другие трясутся при виде его постного лица, а я - Человек Чести, и я выберу себе в оруженосцы того, кого пожелаю. "
- Не сказал бы я по вашему внешнему виду, что вам плевать. А в остальном все прекрасно - конечно, выбирайте на ваш вкус.

"Кстати, Штанцлер, какие всё-таки были у вас на него планы? Вы мне так и не ответили тогда. Сильвестр не мог взбрыкнуть просто так".
- В моих планах было пожалеть и приголубить бедного мальчика, ведь, вы знаете, его отец был жестоко... Впрочем, наверное, знаете, я эту историю разве только что слугам Рокэ Алвы не рассказал в красках.
В моих планах было дать юноше получить достойное образование в Талиге и дать ему понять, какой должна быть настоящая Талигойя.

Я считаю, что Ричард достоин быть оруженосцем у действительно хорошего воина, Человека Чести. И мне очень жаль, что мое мнение по поводу будущего Окделла разительно отличается от мнения кардинала, но, к сожалению, со всеми идеями последнего мы, увы, должны считаться. Особенно в нынешнее время.
Согласны?

Аргументы Ги Ариго казались кансилльеру вполне убедительными, и именно это и настораживало.

Посмотрев снизу вверх на своего собеседника, Штанцлер решил высказать, на его взгляд, очевидные вещи:

Да и если Сильвестр вздумает натравить на нас Первого маршала, для этого нужен повод. Взять в оруженосцы сына "старого друга" - это не повод.

- Понимаете, сударь, было бы желание, а повод найдется. Думаю, что за каждой чашкой утреннего шадди наш уважаемый кардинал придумывает план мести на любой исход событий, за ним не станется.
Если ему будет необходимо и выгодно тронуть Катарину - он ее при случае хоть ызаргам скормит. Если ему не понравится ваше желание взять Окделла в оруженосцы - он и вас на кол посадит. И да, не из-за сына Эгмонта, а из-за плохой погоды, плохого настроения или плохого покроя костюма. Вашего, причем.
Каким конкретно образом - Сильвестр придумает; в отсутствии изящности его еще никто не упрекал.

Я, безусловно, ценю ваше рвение, но просто предлагаю нам обоим быть осторожными.

Кансилльер уже к началу разговора понял мысли и намерения королевского брата, поэтому с удовольствием разглядывал внешний вид Ги Ариго и с не меньшим наслаждением наблюдал за реакцией последнего.
Кстати, у вас тут водится какое-нибудь приличное вино, или тоже кардинал приказал конфисковать?
Кансилльер оценил подкол, который (если принимать во внимание личность его автора) и впрямь можно было назвать тонким, и ответил:
- У нас тут, безусловно, водится. Вы какое предпочитаете - красное, белое, сорт?
Не дождавшись ответа собеседника, Штанцлер подал слуге знак, пусть принесет всю богатую кансилльерову коллекцию.
Поняв, что от опостылевшей темы про Ричарда Окделла ему не увильнуть, Штанцлер быстро прокрутил в голове все аргументы и доводы, придуманные им на случай такого исхода, и продолжил:
- Сударь, вы говорите о юноше как о белом линарце на ярмарке. Вы, я думаю, прекрасно понимаете, какая судьба его ждет, если мы ослушаемся кардинала. И я думаю, здесь речь не о наших с Сильвестром красочных взаимоотношениях, а о жизни Ричарда в Олларии.  Вы говорите о нем, как о рычаге для восстания, как о способе истребить всех навозников, как о козыре в колоде, как о линарце, в конце концов. Это совершенно не веет гуманностью, не так ли? Особенно по отношению к сыну героя. Я понимаю, что мы с вами не в том положении, чтобы выбирать наилучший вариант из семи прекрасных, просто давайте взвесим все доводы за и против, прежде чем мы ослушаемся кардинала или последуем его совету.
Решив ответить на все колкие замечания Ариго, кансилльер закончил:
Странно, что после Совета настроение дурное у вас, ведь не вы прослывёте трусом после того, как в Фабианов день пожелание Сильвестра будет исполнено его врагами, вынужденными ему подчиниться.
- Смотря как это представить окружающим, сударь. Сделайте вид, что вам все равно. Покажите всем, что вы без ума от другого талантливого унара. Представьте, что вам вообще не нужен оруженосец. Заболейте, в конце концов. Выберите нужный вариант, верю, при желании получится.
Только не говорите, Штанцлер, что вы сами при возможности не скормили бы ызаргам Катарину. С тех пор как сестра по милости Сильвестра связалась с Алвой, она вам поперёк горла. Как будто бы я не понимаю.
- Это было лирическое отступление, или вы правда хотите об этом поговорить?  Что же до меня - я с превеликим уважением отношусь к вашей сестре. Если есть еще доводы - буду рад обсудить.
Кансилльер понял, что от столь длинных разговоров его левая нога уже начала затекать, а ни один из вариантов ему окончательно не нравился, поэтому Штанцлер внимательно посмотрел на Ариго в надежде услышать от него гениальную идею. А вдруг.

Отредактировано Август Штанцлер (2011-06-22 23:25:15)

После пожелания Ариго о "Темной крови" в его бокале уже оказалось вино, а Штанцлер понял, что вся атмосфера его кабинета как-то непомерно удручает брата королевы. Или злит. Или, если точнее, приводит в ярость. "Что ж, жаль", - подумал кансилльер, - "а мне так нравилась беседа". Чтобы не беспокоиться за судьбу своих подлокотников, Штанцлер, сделав дежурный вздох, ответил:
- Понимаете, Ги, ситуация двояка. Сложность здесь состоит в том, чтобы сопоставить цели и средства. Стоит ли великая Талигойя судьбы человека? Причем не моей судьбы, не вашей, а судьбы того, чьими руками мы с вами собрались расчищать путь к светлому будущему. Ситуация, на мой взгляд, выглядит именно так. Но, повторюсь, за неимением лучшего мы должны довольствоваться настоящим.
Кансилльер буквально чувствовал, что еще чуть-чуть и Ги Ариго набросится на его столешницу, словно его самого заставили возглавлять восстание против кардинала Сильвестра. Но, естественно, ничего не показав на лице, а лишь придав своему взгляду чуть больше сосредоточенности, Штанцлер продолжил:
- Я надеюсь, что вы знаете, что ради великой Талигойи я готов на многое. Верю, что и вы, и Ричард Окделл тоже. Меня очень беспокоит будущее мальчика, - Штанцлер еле удержался, чтобы не вставить реплику про Эгмонта, - но, думаю, мы должны выбирать: либо Окделл в Надоре, навозники в Олларии, а кардинал пьет шадди, радуясь очередному выполненному приказу, либо восстание, бунт, а последствия я даже боюсь предсказать. Как бы то ни было, второй вариант больше веет духом Людей Чести. Первый же - нашей безопасностью. Я полагаю, что вы выберете второе.
Сделав еще один вздох, кансилльер понял, что надо останавливаться и предоставить слово собеседнику. Слишком много говорить тоже плохо, особенно учитывая пылкий характер и словоохотливость Ариго. Пусть проговорит все варианты вслух, к концу речи даже Окделл поймет что выгоднее.

Наблюдая за пьющим вино и патетично о чем-то рассуждающим Ги Ариго, кансилльер размышлял: если чисто гипотетически захочешь отравить гостя, то как это незаметнее сделать? Потому что ярость гостя Штанцлеру уже стала надоедать, хотя не без тени сомнения: кансилльеру до сих пор казалось, что все это раздражение не совсем искреннее и собеседник над ним умело глумится. Но, возможно, это домыслы. В любом случае, раздраженное глумление в ответ Ги Ариго не перенесет. Или, возможно, этого не перенесут мебель и прочие вещи в кабинете Штанцлера.
- Что вы, Ги, какая путаница. Я, по-моему, совершенно четко обрисовал для вас два варианта развития событий. Вы же, если меня не подводит логика, отождествили первый вариант со вторым. Что ж, буду изъясняться проще.
Кансилльер на мгновение представил, что перед ним стоит Ричард Окделл, так ему было спокойнее и легче объяснить собеседнику суть дела:
- Я не стану описывать все прелести, как вы это называете, "безопасности" при том раскладе, если мы вступим в открытое противоречие с Сильвестром и его прекрасной компанией, но, поверьте, так мило беседовать и пить вино, наслаждаясь хорошей погодой, мы не сможем. Ваша храбрость очень похвальна, вариант с Окделлом (среди прочих, разумеется), наиболее логичен, кардинала я бы, на вашем месте, поместил бы в Багерлее, а вот Алву можно и в Закат, но там по ходу разберемся.
Полагаю, что к полноценному восстанию мы еще не готовы, а всего лишь пока только готовимся. Вы, Ги, считаете, что взять Окделла в оруженосцы будет весомым и весьма осмысленным шагом на пути к нашей цели?

Вот тут-то даже повидавший в Олларии практически все, кроме, разве что, гонок ызаргов, Август Штанцлер чуть было не открыл рот от удивления. Впрочем, сделано это было как скучный зевок. "Интересно, именно так выглядит необычайная забота Хогберда о том, чтобы я не утруждался рассказывать вести из Агариса всей честной компании? Иначе откуда письмо у Ариго, и тогда кто его получил еще?" Но внешний вид кансилльера остался неизменным, и чтобы придать вынужденной паузе хоть какой-то смысл, Штанцлер почесал нос.
Дальнейшая линия поведения казалась такой же призрачной, как и дорога к счастливой Талигойе. Сделать вид, что за бутылкой прекрасного вина забыл рассказать о важном? Или прикинуться юным Окделлом и сказать, что вообще не в курсе агарисских новостей? Прежде чем маскироваться либо в забывчивую Марианну, либо в Ричарда, нужно по-хорошему определить уровень осведомленности собеседника о событиях в Агарисе. Поэтому Штанцлер, придав своему тону побольше непринужденности и попытавшись поместить как можно больше вопросов в один, вежливо осведомился:
- Интересно, а откуда это письмо, и почему вы приняли его содержание за чистую монету? Ведь, посудите сами, Альдо, если на него только не свалится с неба мешок с деньгами с приветом от Создателя, неоткуда взять средства, согласны? Тогда как в письме, раз вы ему так охотно поверили, обосновывается источник этих средств?

Отредактировано Август Штанцлер (2011-07-04 00:01:11)

Все поведение Ги Ариго было настолько непредсказуемым, что угадать его истинные намерения кансилльеру составило бы труда. Вот у кого Сильвестру и Катарине позаимствовать бы навыки маскировки! Поведение Ги могло означать с одинаковой вероятностью следующие вещи: или он настолько хочет возродить Талигойю, что даже сестру гоганам продаст; или Хогберд его верный товарищ, что он глаз выколет любому, усомнившемуся в  добропорядочности и его, и гонца; или его просто раздражает Штанцлер со всей его мебелью. Ну, или же он просто несдержан. Впрочем последнее было вероятнее. Новой для Штанцлера информации в очередной экспрессивной реплике Ариго было ноль, поэтому кансилльер бы предпочел, чтобы гость сел: так в его словах может быть будет чуть больше содержательности. Если это, конечно, поможет.
- Все хорошо, Ги, мы все, Люди Чести, очень рады за Альдо и поддержим и его, и военную кампанию. Только я не понял из ваших слов одного: вы готовы прямо сегодня встать шпагой за дело Раканов, раз вам все равно, откуда взялись деньги? Или вы все-таки не собираетесь ни с того ни с сего ринуться навстречу Альдо? Ваше высказывание веет какой-то поражающей нелогичностью и двусмысленностью. Или я, старый больной человек, уже разучился понимать военных.
Вся эта история с выигрышем Робера казалась Штанцлеру чуть более правдоподобной, нежели новая сутана Сильвестра, о которой говорят свежие олларианские сплетни.

Выслушав очередную тираду, которую в двух словах можно было бы описать как "Всем здравствуйте, это я, поражающая непредусмотрительность почтенного Ги Ариго", Штанцлер хотел было на бумажке расписать брату всеми уважаемой королевы, в чем тот не прав.
- Хорошо, Ги, а если я завтра выдам лично вам королевский указ на заключение Рокэ Алвы в Багерлее, вы тоже не поинтересуетесь причинами издания этого документа, полномочиями издавшего его лица, и, в конце-концов, его достоверностью? К вашей поражающей доверчивости у меня отношение двоякое, так как я сам таковой не обладаю совершенно. Возможно, вы правы, и это наш реальный шанс организованно выступить за дело Раканов.
Если бы кансилльер не знал Ги Ариго с самого детства последнего, Штанцлер бы подумал, что маршал строит ему глазки, потому что таких выразительных взглядов в кабинете кансилльера не было давно.
- Содержание письма я, естественно, знаю. Но я не скажу вам сразу, какое чувство после прочтения у меня было сильнее: радость или недоверие. Естественно, если эта возможность реальна и осуществима, а мы ее пропустим, то кардинал Сильвестр будет каждое утро злорадно поднимать тост за наши неудачи. Но лично я склонен восемь раз все перепроверить, и один я, разумеется, не справлюсь. Поэтому - вы правы - совет Людей Чести в данный момент будет более чем уместен.
Похвалив себя за дипломатичность и умение сохранять спокойствие при виде человека, которого порой хочется просто изящно задушить, Штанцлер довольно откинулся в кресле.

Отредактировано Август Штанцлер (2011-07-29 03:07:14)