Носить послания в дом того, кого сызмальства считаешь заклятым врагом - занятие интересное и увлекательное. По крайней мере, именно таковым оно казалось Айрис после - страшно сказать! - целых двух дней вынужденного безделья. Герцогиня Окделл категорически не умела сидеть сложа руки и смиренно ждать. Вернее, раньше-то умела, но умение это предпочла оставить дома.
Сидеть сложа руки на шее у Эмиля Савиньяка было неприятно вдвойне, поэтому Айрис решилась действовать. Явиться к герцогу Алва напрямую определенно было не самым лучшим выходом - вряд ли того радовало присутствие в доме вдовы Эгмонта Окделла, так что вернее всего он бы сдал ей беглую дочь, лишь бы Мирабелла поскорее убралась. Оставалось действовать в обход хозяина особняка, так что Айрис дождалась, пока и матушка, и герцог разъехались по каким-то делам. К ее сожалению, Ричард сопровождал своего сеньора, и поговорить с братом возможности не представилось - не по улицам же его выслеживать, в самом деле! Отчаиваться Айрис не стала - по-быстрому нацарапала записку с просьбой о встрече и честно попыталась всучить ее кому-нибудь из слуг.
Вот тут и начались трудности, ибо кэнналиец, встретивший ее на пороге особняка, в отличие от слуг Савиньяков, оказался более пуганными (или осторожным), и вежливо, но непреклонно требовал у девушки назвать себя, игнорируя ее возмущенные завывания о том, что это всего лишь записка для Ричарда, и личность ее никого не касается. Просить Айрис умела плохо, да и вряд ли кто-то внял бы ее просьбам, но когда разговор пошел по пятому кругу, возмущенное сопение девушки начало переходить в нервное сипение. Кэнналиец, впрочем, не снизошел и тут, то ли решив, что нахальная незнакомка прикидывается, чтобы его разжалобить, то ли попросту не заботясь о таких мелочах.
Айрис очень не нравилось, когда что-то шло не по задуманному, особенно благодаря человеческому упрямству, и она уже чувствовала себя на грани истерики.

После того, как очередная волна возмущений и увещеваний разбилась об исключительно вежливый отказ кэнналийца, Айрис наконец соизволила задуматься. Мысли были мрачные и соответствующие настроению. Гнать ее привратник не гнал, ни разу даже не повысил голоса, и, как девушке казалось, прятал улыбку, из чего юная герцогиня сделала вывод, что подобным образом он развлекается за ее счет. Подумав так, девушка обозлилась окончательно и решила устроить ему развлечение по полной. Улучив момент, закатила глаза, пошатнулась и, сдавленно хрипя, попросила воды. Кэнналиец, кажется, несколько растерялся - симулировала Айрис весьма успешно, благо опыт был, - и все-таки пустил герцогиню в дом.
Хоть какой-то прогресс заново вдохновил девушку на продолжение борьбы. Она не знала ни о кансилльере, ни об отношениях Алвы и Ричарда, поэтому не понимала, почему простая записка вызвала столько проблем, и твердо вознамерилась пойти до конца. Не возьмется передать записку этот - так сжалится кто-нибудь еще, не вся же прислуга здесь такая каменная!.. Окинув комнату цепким взглядом, Айрис заметила было мелькнувшую на лестнице фигуру - или показалось? Присматриваться значило бы выбиться из образа, так что девушка вынужденно отвернулась, тяжело уселась в кресло и, устремив на кэнналийца жалобный взгляд, снова едва слышно, но сдержанно попросила:
- Можно воды?
Тот медлил, явно сомневаясь, можно ли оставить девицу в одиночестве, потом, видимо, решил, что она и так на грани обморока и за пару минут бед не натворит, и вышел, пообещав принести.

Стоило Айрис остаться в одиночестве, как она перестала закатывать глаза, выпрямилась и деловито огляделась. Вокруг не было ничего, что подкинуло бы ей новую "светлую" мысль. Девушка поднялась, оглядываясь и судорожно соображая, чего бы такого сделать дальше, чтобы если не приблизиться к своей цели, то хотя бы напакостить напоследок упрямому привратнику.
Стук в дверь оборвал ее размышления. Неловко плюхнувшись обратно в кресло, Айрис с довольно глупым выражением лица выслушала приветственную речь очередного незнакомца. Ну, или, вернее сказать, уже знакомца. Представившись, мужчина вольготно устроился на подоконнике, чем окончательно вогнал юную герцогиню в ступор.
- Айрис Окделл, - выдохнула она прежде, чем успела подумать. Мгновение спустя сообразила, что именно пытаясь скрыть свое имя и билась все это время, и прихлопнула ладонью рот, мысленно ругнувшись. Впрочем, представив, как нелепо выглядит такая пантомима со стороны, девушка опустила руки и довольно сдержанно прибавила. - Эр Вальдес, Вы меня очень обяжете, если мое имя больше никто здесь знать не будет. И обяжете вдвойне, если передадите записку оруженосцу герцога Алвы, не называя имен.
Оставалось разве что надеяться, что Мирабелла еще не слишком активно развернула охоту на блудную дочь и собеседник (кто он здесь - слуга, гость?) ее не сдаст. Иначе, уверившись, что Айрис все же добралась до Олларии, матушка непременно заявится искать ее к Савиньяку, а тот при всем радушии вряд ли станет врать вдовствующей герцогине в лицо.

Айрис разглядывала странного мужчину, склонив голову набок и чуть улыбаясь. Уж на что Эмиль Савиньяк очаровал когда-то их с Дейдри, привыкших к надорской строгости и чопорности, своей простотой, этот же и вовсе держался так, что матушка, верно, за сердце бы схватилась, увидев, как он беседует с ее дочерью. Впрочем, если после побега Айрис не схватилась - то что уж тут...
- Ну, а если эра Вальдеса не существует, то как же мне правильно к вам обращаться? - с улыбкой спросила девушка, после заверений Ротгера пришедшая в крайне благодушное расположение духа. Никто, конечно, не ручался, что это не банальная попытка успокоить скандальную гостью, но все-таки в его слова хотелось верить. Вопрос о том, что ее гложет, несколько сбил Айрис с толку - ну не могла матушка не оповестить всех обитателей особняка, какая же у нее неблагодарная, подлая и взбалмошная дочь. - Проблемы же мои касаются, полагаю, только меня и моей семьи. И их станет значительно меньше, если вы все-таки окажете мне любезность и передадите записку, - вытащив скрученное в трубочку послание, герцогиня без особой уверенности протянула его собеседнику.

- Нет, благодарю. Мне хватит обещанного стакана воды, - Айрис немедленно выпрямилась, подобралась, улыбка пропала с тонких губ. Принять вице-адмирала Талига и марикьярского рэя за слугу... Да, до таких дурацких и обидных ошибок она раньше не доходила.
- Вице-адмирал, простите мне мою вольность, - напряженно протянула она, гадая, к чему такое свободное поведение собеседника. В представлении крайне далекой от морей и флота Айрис моряки, а тем более офицеры флота, были людьми строгими, сдержанными, скупыми на эмоции, так что явное дружелюбие Вальдеса показалось то ли издевкой, то ли непонятной игрой. С другой стороны, отступать было попросту поздно - записка уже перекочевала к мужчине, и судьба всей затеянной девушкой авантюры была у него в руках. Оставалось быть честной и надеяться, что вице-адмирал снизойдет до ее положения.
- Я полагаю, матушка уже оповестила всех о случившемся, когда остановилась здесь, - заговорила Айрис сбивчиво, теребя складки подола и стараясь не глядеть на собеседника. - Я бежала из дома... Конечно же, не думала, что матушка последует за мной. Я надеялась найти Ричарда и попросить у него помощи. Так вышло, что матушка оказалась здесь прежде меня. Теперь я не могу попасться ей на глаза, но по-прежнему должна переговорить с братом. В записке просьба о встрече. Вот и все.

У Айрис словно камень с души свалился. Если вице-адмирал не успел познакомиться с ее матушкой, но все равно принял ее сторону и согласился помочь, то что уж Ричард... Девушка втайне жутко боялась, что брат велит ей возвращаться, ведь все надежды были только на него, и то, что ей взялся помочь незнакомый, в общем, мужчина, ее заметно приободрило.
- Спасибо вам, рэй Вальдес, и... - она осеклась, вслушиваясь в донесшиеся из-за двери голоса, и похолодела. - О, нет, это матушка...
Айрис очень хотелось ошибиться, но не узнать голоса вдовствующей герцогини, пусть и звучащего совсем глухо, она не могла. Интонации, тембр, эмоциональность... Судя по всему, Мирабеллу кто-то (неужто тот самый привратник вернулся на пост, поняв, что вице-адмирал разберется с девицей лучше него?) задерживал на пороге под благовидным предлогом, а ей это очень не нравилось, и спор набирал обороты. Айрис подскочила и сжала ладони, отчаянно ища пути к отступлению. Известный ей выход был перекрыт - не в окно же лезть, в самом деле? Хватаясь за соломинку, девушка умоляющим взглядом уставилась на Ротгера, безмолвно прося у него помощи.

Когда за дверью беснуется лев, попытаться сбежать можно и через мышиный ход. Герцогиня Окделл львицей не была, но и тайник был побольше норы... Правда, слова "вдвоем мы, конечно, поместимся" звучали так, что Айрис показалось, что поместиться там непросто и вдвоем. Увы, она удирала от матушки, и вбитые той самой матушкой моральные принципы пасовали перед опасностью взглянуть разъяренной вдове в глаза - та и за куда меньшие провинности переходила от воплей к оплеухам, и пощады девушка не ждала. Желание спрятаться еще боролось в ней со смущением и стыдом, когда Мирабелла за дверью вконец сорвалась на крик. Девушка судорожно шарахнулась в сторону, едва не налетев на какой-то резной столик, но вовремя увернувшись, и торопливо закивала, опасаясь, что стоит ей проронить хоть звук, и матушка ее услышит. Сейчас Айрис не смутило бы, даже если бы оказалось, что поместятся они там разве что если она окажется у вице-адмирала в объятиях. В конце концов, он и впрямь собирался помочь, что бы им ни двигало.

...Все самое страшное вроде бы осталось позади. Или не осталось? Девушка испуганной мышкой замерла в объятиях вице-адмирала, не смея лишний раз вздохнуть, не то что шевельнуться, разве что дернулась, когда дыхание Ротгера защекотало ей ухо. Беглянка неожиданно поняла, что от двусмысленности ситуации ее разбирает истерический смех. Она даже нервно хихикнула разок, но тут же уткнулась себе в плечо, зажав губами выбившуюся прядку волос. Юная дева в объятиях своего спасителя - чем не эпизод для какой-нибудь романтической баллады? Впрочем, баллад Айрис не знала, ибо матушка почитала подобное чтиво недостойным юных герцогинь, а марикьярский рэй и ее спаситель, к которому она тесно прижималась, был никак не романтическим книжным образом, а живым человеком из плоти и крови, который был сейчас... до ужаса близко. Настолько, что чувствовался каждый вздох. Настолько, что боязно было неловко дернуться... Настолько, что заданный вопрос Айрис осознала где-то с третьей попытки.
- Любезность? Какую? - изумленно и несколько настороженно выдохнула она после паузы, с ужасом чувствуя в груди знакомую тянущую боль. Только настоящего приступа ей сейчас не хватало!..